Мажор (СИ)

  - Всех ведь положат, а мне сорок минут продержаться, а там вертушки придут. Ну а погибну, хоть за дело. От пули оно почетней, чем от передоза.

  - Какого, на хрен, передоза? Ты чего, сержант, перегрелся?

  Меня охватила веселая ярость. Я приблизился вплотную к лицу Рогожина:

  - Я - мажор, командир, папенькин сынок, вся моя жизнь - сплошное паскудство. Я только здесь человеком себя почувствовал, рядом с этими парнями. И если сдохну, чтоб они жили, значит так надо. Но я выживу, назло всем выживу, - я рванул душащий меня ворот комка.

  - Чего ж ты не при штабе то?

  - Сперва по глупости, а потом назло отцу, но я не жалею...

  - Ладно! Но с тобой останется Тунгус, его тоже днем с огнем...

  Когда группа собралась уходить, я окликнул Рогожина:

  - Если не выживу, напишите отцу, что я умер... Достойно.

  Кивает мне:

  - Твой отец может гордиться тобой! Только не мастак я писать. Ты уж уважь командира, выживи...

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

  - Удачи, мужики! - старший лейтенант Рогожин крепко пожал нам с Тунгусом, руки. - До свидания!

  Последние слова сказаны, и мы смотрим в спину уходящих ребят. Парни оглядываются; в глазах сожаление. Ведь каждый из них рвался остаться здесь, но не судьба. Ибо шанс задержать бандитов и остаться в живых - есть только у меня и моего напарника. Хотя нет! Командир! Вот он бы смог, но его обязанность увести группу и заложников. Тяжело мужику. Оставить двух своих "любимчиков" практически на верную смерть... Да уж, "любимчики"! Ибо то, что было нормально для всех, для меня и Тунгуса было плохо! И пахали мы больше и бил нас больнее, а все потому, что мы особенные. Не такие как все - у нас есть дар. У командира, кстати, тоже... Но нам до него еще далеко! Как новорожденному щенку до матерого волкодава!

  Все-таки удачное здесь место: ни справа, ни слева нас не обойти. Точнее обойти-то можно, но на это уйдет много времени, так что - только в лоб. Метрах в пяти позади меня, за камнями, залег Тунгус. Пусть здесь и не слишком крутой подъем, но все же... Приникнув к оптике СВД, сосредоточенно отстреливает неосторожных... Отлично! Прижимая к плечу пулеметный приклад, стреляю: короткими, злыми очередями. Главное, выиграть время - сколько можно и дать парням шанс оторваться. Сколько же вас? Получите, твари! Сдохните!!!

  Ванькин пулемет снимал кровавую жатву, мстя за своего погибшего хозяина. Снайперка Тунгуса не отставала в этом кровавом пире... Мы держались... Потом, мой напарник отошел назад и начал ставить растяжки. Закончилась последняя пулеметная лента... Пора! Постреливая короткими очередями из автомата, отхожу назад, прикрываемый вернувшимся Тунгусом. Отступаем вдвоем: мой напарник, закинув за спину СВД, стреляет из "калаша". Не забывая подсказывать, как идти. Не зная где... можно подорваться и раньше времени отправиться к предкам.

  Ага! Вот и первая растяжечка "сработала": после взрыва слышатся маты и стоны. Хорошо! Теперь замедлятся. Обязательно!

  Растяжки позволили нам оторваться, а мы лепили новые. Где попало и как попало. А ведь у нас с собой не так много гранат - всего двадцать штук... Кто сказал: что натянутый кусок проволоки не нанесет врагу урон? А остановиться, обезвредить, поматериться. Как понять: где обманка, а где настоящая растяжка? Пока не проверишь - никак! Вот и ползут, теряя время и нервы. А ведь растяжки срабатывают, мы же мастера своего дела, появляются убитые и главное раненные. Ведь раненый - это груз и психологическое давление. Его надо перевязать, а еще он кричит и стонет... При погоне: надо не убивать, а ранить...

  Вот ведь беда: Тунгуса зацепила шальная пуля, а он пер как танк и продолжал минировать. Когда же ноги стали заплетаться, и он упал, то потребовал: чтоб я его оставил, а сам уходил. Вот дурак... Десант своих не бросает! Лучше сдохнуть!

  Кое-как перебинтовав рану под правой лопаткой, взвалил снайпера на себя и пошел. А он все скулил и требовал его оставить, мол, он врага задержит. Ну что за идиотизм? Какой враг? В том лабиринте проволоки, который мы оставили позади, сам черт ногу сломит. А ведь там, не только проволока, но есть и проволока с гранатами, так что, хрен они нас догонят...

  Я пер вперед, твердя как заклинание:

  - Скоро придем, держись, брат. Ребята нас не бросят, а там больничка, тебя подлатают, медальку какую-нибудь дадут. Будешь сестричкам хвастать, главное держись, брат.

  Не знаю, сколько я прошел со своим грузом? Ребята потом чего-то прикидывали и решили, что не менее трех километров. После того, как по бандитам отработали летуны, тем, кто выжил, было не до нас. Наши парни закинули журналюг в вертушки и ломанулись за нами. То, что мы не разминулись, было маленьким чудом.

  Нас нашли через два часа. Сняли с меня тело, да тело, ибо Тунгус был мертв. Мертв давно, и нес я, и разговаривал - уже с неживым человеком. Я выл, бил кулаками землю:

  - Я должен был успеть, должен... - я ненавидел себя: за то, что слабак, за то, что еле переставлял ноги, за то, что падал.