Мажор в деревне

— Воробушек, прекращай ревновать, я только твой, — нагло улыбаясь. Этого мужчину нельзя смутить. — Единственная старушка, которая будет меня интересовать лет так через пятьдесят – ты, — глядя в глаза. И вроде понимаю, что шутит, но его  слова заставляют растекаться лужицей.

— Уверен, что, кроме того, где находится вставная челюсть, ты будешь думать еще о чем-то?

— Через пятьдесят лет поговорим, — поиграл он бровями. — Я в курсе своей генетики, потом не говори, что не предупреждал. А тебе лучше записаться в тренажерный зал и поддерживать физическую форму до старости, потому что нагрузки с годами меньше не станут, не хочу, чтобы ты подо мной сердечный приступ получила, — я не выдержала и рассмеялась, так самоуверенно это прозвучало. Как у Вадима так получается – говорить глупости, но при этом у меня рот до ушей, а на сердце словно кто-то грелку положил.

— Ты можешь продолжать тешить свое самолюбие, а я в торговый центр. Мне тоже кое-что купить надо, заодно возьму тебе одежду.

— Стой, — резко сменился тон, я застыла посреди палаты. — С телефона можешь оплатить? — на его вопрос я машинально кивнула. — Этот номер привязан к карте? — я вновь махнула головой. Он взял мобильный с тумбочки, а через минуту на мою карту упало пятьдесят тысяч.

— Я не планировала бегать по брендовым бутикам в поисках футболки и домашних штанов, — все еще под впечатлением от переведенной суммы.

— Пойдут обычные.

— Это много, — потрясла телефоном.

— Воробушек, это мало. Купишь все, что тебе нужно. И какой-нибудь нормальной еды привези, пожалуйста, то, что здесь дают – несъедобно.

Подумав о том, что деньги разойдутся за то время, пока он будет лежать в больнице, отправилась в торговый центр. Не думала, что так задержусь, но прошло почти два часа, пока я ходила по магазинам и ждала заказ в ресторане. С полными пакетами поднялась пешком на нужный этаж с одним желанием – сразу отправиться в душ. Решила не стучаться, вдруг Вадим спит, тихонько открыла дверь. На меня удивленно воззрились три пары незнакомых глаз.

Глава 20

Вадим

Пока воробушек была здесь, не замечал, что меня так сильно раздражает слой жирной мази, что местами кожа зудит, а почесать под бинтами не получалось.  Лучше бы болело! Ее не было всего час, а мне казалось, полдня прошло. Лена – успокоительное, без которого пребывание здесь сводит с ума. Я типичный мужик – ненавижу болеть. Жалеть меня не надо, но находиться рядом очень желательно, чтобы я не зверел. Поэтому я отказывался понимать, почему ее так долго нет. Надо было настоять на доставке и не отпускать.

Ничего удивительно нет в том, что мое плохое настроение  обрушилось на незваных гостей. Если присутствие деда не раздражало, то появление матери с Илоной взорвало мой мозг.

— Внук, рад видеть, — сухо поздоровался глава семьи, первым входя в палату. — Выглядишь хорошо. Славка зря панику поднял. Дернул нас из Москвы, — я сразу понял, что его слова – предупреждение для женщин, которые за ним увязались. Лицо деда перекосилось, когда в разговор вмешалась мама. Она даже отдышаться не успела, но уже понеслось:

— Что ты такое говоришь? Мальчик из-за тебя пострадал! — на слове «мальчик» меня тоже перекосило. — Совсем из ума выжил! Любимого внука возле себя держишь, а моего сына истязаешь. Всю жизнь он перед тобой должен выслуживаться, что-то доказывать, — мама пыталась броситься мне на грудь, но я предупредил, что весь перемазан жирной мазью, и ее запал немного спал. Слез она не лила, видела, что я злюсь.

— Инесса, он мужик, а не кисейная барышня, — жестко произнес дед. — Ты хотела убедиться, что он жив и здоров, убедилась…

— Убедилась? — перебила мать деда. — Здоров? Да он чуть заживо не сгорел в твоей гребаной деревне! Я тебе больше не позволю проводить опыты над моим сыном! Давно пора тебя психиатру показать…

— Даже не мечтай упрятать меня в психушку. Молись, чтобы я еще долго прожил, потому что в завещании забыл тебя упомянуть, а деньги ты получаешь на карту каждый месяц с моего разрешения, — самодовольно напомнил дед.

Мама зло поджала губы, молча требуя вступиться. В эту войнушку глупо было лезть, тем более с дедом я во многом был согласен. Он у нас еще тот стратег, никто не знает, что он задумал, и во что это все выльется.

— А ты что там мнешься? — переключил свое внимание дед на Илону. 

Она стояла у двери. Не потому, что хотела убежать, ей просто неудобно было принимать участие в семейных распрях, но и отказать себе в удовольствии стать свидетельницей ссоры не могла. Илона мечтала когда-то стать членом нашей семьи, не получилось, последние годы она довольствовалась прохладной дружбой.

— Вадим, как ты? — тихо спросила она и двинулась ко мне. К гробу с покойником подходят с менее трагичным выражением лица.