Мажор. (Ваше высокоблагородие I)

Чиновник махнул головой. - Очень близки к истине, уважаемый Кирилл Васильевич.
- Тогда, господин капитан-исправник! С вас – двадцать пять тысяч рублей.
- Что? – полицейский задохнулся от услышанной суммы. - Мы же договорились на двенадцать крестьян?
- Фёдор Дмитриевич, - вселенец впервые назвал полицейского по имени отчеству. - Я позволю себе сделать краткое напоминание... - Vous abandonnez les paysans pour une conversation avec moi. Et les informations sur ce que je construis coиtent vingt-cinq mille roubles. (Крестьян вы отдаёте за удовольствие беседовать со мной. А информация о том, что я строю – стоит двадцать пять тысяч рублей. Франц.).

…..

Успешный вымогатель «всех времён и народов», пересчитал деньги. Убрал в шкаф.

- Дневальный, - он выглянул в коридор. – Срочно найди Афанасия и бегом ко мне.

Спустя несколько минут несчастный художник переминался с ноги на ногу. Раболепно смотрел в глаза хозяина.

- Афоня, чё такой хмурый? – настроение у князя было отличное.

- Совсем загонял ты меня, ваше высокоблагородие. Рисую, рисую, рисую… - света белого не видать. Скоро одни косточки от животика останутся. Посмотреть не на что.

- Ничего, войдёшь в ритм армейской жизни - будет легко. Мослы есть – мясо нарастёт. Кстати, Афанасий! Решил я тебя, за все твои художества, наградить!

- Благодетель, - слуга повалился на колени. – Ой, спасибочки. Вот хорошо-то. Век буду молить бога за вас. А как наградить? Денюшку дашь или домой отпустишь, полежать?

- Хочу, я… Афоня! Твои картины, в рамки красивые оформить и повесить на стены.

- Мои картины! - художник заломил руки от счастья. – Будут висеть на стенах! И все будут ходить и любоваться. - Постойте, Кирилл Васильевич? – парень удивленно заморгал глазами. – Но, у меня нет картин?

- Что значит, нет? – князь строго свёл брови. – А каждое утро, ни свет ни заря, ходишь со своими дурацкими мазилками? Чего-то там, малюешь: Солнышко, тучки, облачка? У тебя уже вся комната забита холстами. Ставить некуда.

- Но, это не картины - наброски.

- И что? Ничего не знаю! Картины, наброски, рисунки – мне без разницы. Пойдёшь к столяру. Вырежете под них рамки и повесите в солдатской столовой. Они там будут в самый раз под новые шторы и скатерти на столах. Вопросы, есть?

- Нет, - слуга швыркнул носом.

- Что надо сказать?

- Спасибо, кормилиц родной. Век буду благодарен.

- Молодец! Иди, выполняй.

…..

Дневальной снова отвлёк князя от работы. Он заглянул в кабинет.

- Ваше высокоблагородие, к вам просится Stеphane La Grange.

- Кто-о? – вселенец оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на дежурного.

- Stеphane La Grange, - повторил солдат.

- Стёпка, что ли? - князь вспомнил имя нового режиссера. – Совсем выскочило из головы. Сам придумал – сам забыл. Давай, зови.

- Puis-je entrer? (Разрешите войти? Франц.). - Новоявленный деятель искусств выглядел оригинально. В ярко красной рубахе, синей жилетке, на шее длинный белый шарф с развивающимися концами, на голове большой зелёный женский берет с синим пером, под ним длинный рыжий парик с прямыми волосами, на глазу стёклышко от монокля.

- Ого! - непроизвольно воскликнул хозяин кабинета. – Прямо не Стефан, а Светофан-Тюльпан!

- Sveto ... qui? (Свето… кто? Франц.) – переспросил гость.

- Не бери в голову, - князь махнул рукой. – Так, рубаха с жилеткой – хорошо Шарф - нормально. Парик - выбери покороче. Цвет чёрный. Всё остальное, сними – не позорься. По-русски говори больше – ты же наш, родной, отечественный - хоть и с иностранным именем. Понял?

- Да.

- Теперь, слушаю, зачем пришёл? - Ланин глубоко вздохнул. - Сколько?

- Сколько, чего? – не понял театрал?

- Денег, конечно. Вы же актёры кроме денег ничего не просите. Или у тебя другой вопрос? – Хитро приподняли бровь.

- Ваше сиятельство, отрепетировали небольшие сценки, завершающиеся песнями Глафиры. Хотел попросить разрешения выступать вечерами, вперемежку с музыкантами. И ещё - отдать в актёры бомбардира второй роты Алексея Семёнова. Уж очень колоритный персонаж. Голос, как труба! Я сделаю из него… такого героя-ловеласа! Все дамы просто умрут от счастья. И будут ходить только на него.

- Что? – князь недовольно приподнялся в кресле. - Из боевого бомбардира, артиллериста?! – сделать театрала-любовника?! Стёпка? Ты не обнаглел? У меня, вообще-то, тут, армия с железной дисциплиной, а не школа благородных девиц!

- Ваше сиятельство, - режиссер согнул голову в поклоне. - Это же не для меня, и не для него – это, для будущего ТЕАТРА! Для истории! Для Отечества, в конце концов!

- Слушай, - князь задумчиво, почесал висок. - Может возьмёшь деньгами? Или крестьянами? Поезди по сёлам, деревням, посмотри, повыбирай.

- Ваше сиятельство, и что с ними делать – поле пахать?

Прелюдия 12.