Мажорная лапка (СИ)

Никогда не думал, что некоторые байки про русских являются правдой, а некоторые выдумкой. Понятно, медведей на улицах я не увидел, как и мужиков в ушанках и с балалайками в волосатых руках. И валенки никто не носил на босу ногу… Но мать вашу! Это же надо ТАК бухать! Нет, скажу по-другому… Где в этом угаре хоть капля ясной трезвости? Корпоратив переместился сначала на улицу, где все друг с другом обнимались, что-то выясняли, лаялись, признавались в любви и чуть не дрались. Оказалось, что соседний коллектив, так же отмечавший наступающий Новый Год, едет с нами - у наших контор и сауна оказалась заказана одна и та же.

Поскольку я не очень сильно напился, то и чувствовал себя вполне прилично. Когда дядя чуть ли не силком утрамбовал меня в свой джип, на заднее сиденье, в компанию к Андреичу и давешнему «готику», первым порывом было выскользнуть в окошко. Но дворник нагло облапал меня за плечи и стал горланить песню про ямщика и криогенную заморозку в степи. Мальчишка-гот шалыми глазами смотрел на нас и заметно нервничал. Ладно, хватит хандрить и думать. Веселимся же, так?

Я придавил горланящего Андреича к спинке сиденья, на мгновение поразившись каменной твёрдости его торса под костюмом и рубашкой, протянул руку парнишке и представился:

- Вениамин.

- Вася, - довольно робко назвался гот и слабенько пожал мою ладонь. Ну, точно, не в своей тарелке парень. Я поморщился от особо затейливой рулады Андреича, влившейся прямо в ухо, и рявкнул, поворачивая голову к нему:

- Хорош орать!

Взгляд внимательных абсолютно трезвых глаз дворника словно нанизал на себя мою злость, заставив трепыхаться в агонии. На краткий миг даже стало страшновато. Но тут Михаил прикрыл глаза и самозабвенно продолжил горланить песню. А на улице, наконец, закончили распределение по машинам. Хлопнула дверца джипа и на пассажирском сиденье спереди возник мой дядя. Он с усмешкой обозрел задние просторы автомобиля и сказал трезвому водителю:

- Жорик, нам в «Бали». Поехали.

Джип тронулся резко, отчего я снова навалился на Андреича, сдавленно зашипел и поспешил вернуться на своё место. Дворник с абсолютно счастливым лицом притих. Как мало надо человеку для покоя и умиротворения. Минут через десять мы остановились у какого-то тёмного здания, причём одними из первых, судя по пустой ещё стоянке. Но уже через минуту стали подваливать остальные любители праздников. Вскоре и здесь стало шумно, как в толпе болельщиков на футбольном матче. В итоге всей толпой мы ввалились в помещение, где нас встречали несколько смешливых девушек, то и дело срывавшихся в заливистое фырканье. Когда вся орава морд так в тридцать-сорок, наконец, избавилась от дублёнок, шуб и курток, милые девушки стали раздавать халаты и прочие банные принадлежности, а Михаил вдруг заорал:

- Бабы отдельно, мужики отдельно! Мухи! За мной!

И неспешно двинулся в сторону одной из больших дверей, на которой красовалось изображение галстука-бабочки. Одна из девушек со смехом перехватила его и что-то прошептала на ухо. Андреич большими глазами посмотрел на неё, та кивнула, и он рассмеялся. В итоге мужчины оказались вовсе не за той дверью, за которой я заподозрил туалет. Первое помещение оказалось гардеробной. Стояли кабинки тёмного дерева, на полу искрился дорогой паркет. Также здесь оказалось три диванчика и столики, на которых валялись журналы. Кто-то быстро, кто-то медленно, но мы разделись. Я как раз не очень-то спешил оказаться среди голых, в основной массе безобразно сложенных мужиков. Что поделаешь, жизнь натурала сложна – ему некогда следить за собой, надо кормить семью и спешить к тупой смерти от тоски. На моё удивление, правда превзошла ожидания. Многие парни оказались вполне нормально сложены. Но больше всего меня интересовал Михаил, да и гот, не буду врать. И когда я таки их увидел с полотенцами на бёдрах, ощутил себя сторожем в мужском монастыре… Или курицей в петушатнике… Андреич обладал идеальным телом. Не перекачанный, но с рельефной мускулатурой, стройный, ни капли жира… И ни одной волосинки, мать его! Мечта, а не мужик. В жёлтом свете настенных ламп предбанника его кожа словно искрилась, вызывая стойкое желание положить пальцы на этот бархат и скользить, ощущая и впитывая податливо-твёрдую сладость прикосновения. А гот… При взгляде на него у меня внутри что-то чуть не задымилось. Твинк… Господи боже ты мой! Твинк во всей красе! Угловатый, подростковое тело, звенящая от движений головы причёска, утончённая белизна кожи. Таких и видел-то до сих пор только в высокобюджетной гей-порнухе. Я сглотнул и резко отвёл взгляд на дверь в следующую секцию сауны, за которой успели скрыться все остальные. Оттуда уже донеслись радостные вопли и гомон. Похоже, нашлась выпивка.