Мазохистка (СИ)

«Интересно, выходит, не только страх перед боссом движет этими людьми, – размышляла я, когда мы снова двинулись в путь, – они испытывают к нему и уважение. Благодаря страху он держит все под контролем – внутри самой Варии нет никаких бунтов и распрей, никому даже в голову не может прийти посягнуть на место Занзаса, а значит, простые подчиненные могут спокойно работать, не переживая о завтрашнем дне и возможной смене власти». Невольно я тоже почувствовала нечто, сродни уважению, перед боссом. Это не означало, что я до конца поняла и приняла его мотивы и поступки, но он уже не казался мне тем безжалостным тираном. «С другой стороны, думаю, большую часть работы именно по поддержанию порядка, да и вообще, за него выполняет…» – я попыталась остановить логическое продолжение своей мысли, но слишком поздно: «Скуало», – от одного мысленного упоминания его имени сердце бешено заколотилось.

====== Часть двадцать четвертая. (и 2 спэшла) ======

Когда мы вышли на большое оживленное шоссе, было уже половина восьмого. У меня снова заболело горло и, кажется, поднялась температура. Остановился темно-синий седан, Адреано о чем-то переговорил с водителем и махнул мне рукой. Когда я села, то, наконец, почувствовала, как же сильно устали за день мои ноги, и не заметила, как уснула. Кажется, снова звонил Бельфегор, потому что сквозь сон я слышала, как мой попутчик забавно тянет слова. Мне снился брат. Сон был довольно беспокойный, но я толком не понимала, почему. Какая-то давящая атмосфера, темные тона и Леонардо, предупреждающий меня об опасности. Он несколько раз повторил мне, чтобы я была острожной, но я, как это часто бывает во сне, не понимала, что со мной говорит умерший человек, и поэтому удивлялась его мрачности. Наконец, в какой-то момент понимание, что что-то не так, ко мне пришло. «Как же…ты живой… но… мой Лео… умер», – я резко проснулась, кто-то трогал меня за плечо.

- Сеньорита, мы приехали, – передо мной была открыта дверь, Адреано пытался меня разбудить.

- Черт, заснула, – я вылезла из машины, поблагодарив водителя. Передо мной были до боли знакомые ворота моего поместья, я ввела код, и они открылись. Сердце болезненно сжалось от нахлынувших воспоминаний – раньше я никогда так надолго не покидала свой дом.

Три месяца в застенках, больше двух месяцев в Варии – меня не было почти полгода. Наш некогда красивый сад стоял неухоженный, все заросло кустами и какими-то колючками. Ощущение заброшенности усугубилось, когда мы прошли по дорожке через дворик, пересекли лужайку, на которой любил тренироваться с друзьями в стрельбе мой брат, и взошли на крыльцо. С минуту я стояла в нерешительности, но все же повернула ручку. Как я и ожидала, дверь оказалась незапертой, и мы зашли внутрь. Наши ботинки оставляли четкие следы в слое пыли, покрывшем мраморный пол. В доме было очень холодно и не работало большинство лампочек. Адреано вызвался решить проблему с отоплением и освещением, я показала ему, где подвал, он спустился туда, и я осталась одна.

Я поднялась на второй этаж – в свою комнату. Здесь все было, как прежде – та же большая кровать, та же прикроватная тумбочка, письменный стол, два пуфика, зеркальный шкаф. Я с удивлением обнаружила, что расстановка мебели в моей комнате почти в точности совпадает с таковой у Скуало. Я порылась в памяти и пришла к выводу, что «нет, так было всегда, просто я не обратила на это внимание». Со вздохом я опустилась на свою кровать, попыталась закрыть глаза. Жуткий страх парализовал мой мозг, и я в панике вскочила с постели. «Именно так меня и выкрали. Я вернулась из похода по магазинам жутко уставшая, в своем любимом черном платье, прилегла, мне зажали рот и нос какой-то тряпкой, я пыталась вырваться, но потеряла сознание… И три месяца мрака. Странно, что зрение совсем не атрофировалось». Я прошлась в темноте взад – вперед и, поняв, что не могу здесь больше находиться, отправилась в комнату брата.