Мэбэт

Няруй или Вильчатая Стрела — так звали вожака Вайнотов — велел наблюдателю не слезать с дерева и сразу кричать, как только увидит что-то подозрительное. Упряжка шла медленно и была еще далеко. Но и по прошествии времени сидевший на ветвях не увидел людей.

Воины собрались вокруг Няруя и гадали о том, что могли бы значить эти пустые нарты. Кто-то сказал, что нарты не пусты — в них, под шкурами прячутся Мэбэт и его сын, а может кто-то еще. Была другая догадка — враг послал дары, чтобы откупиться от войны.

— Глупость, — сказал вожак. — Разве олени сами знают путь к нашему становищу?

— Мэбэт сам не такой, как все люди, и олени у него не такие, — возразили Нярую, но вожак не успел ответить. Крик с дерева известил, что людей в нартах точно нет. Ни одного.

Пара белолобых оленей приблизилась к войску Вайнотов. Они везли нарты с обрывками красных лент — те самые, свадебные. На них не было ничего, кроме старой ровдуги. Вожак осмотрел упряжку со всех сторон: на темно-сером боку правого оленя он увидел белую стрелу, обведенную кругом. Краска была еще свежа и метку, дотоле неизвестную Вайнотам, можно было принять за собственный знак войны Мэбэта.

Оставшееся в лесу войско вышло на середину белого поля. Воины стояли и молчали, не понимая, что означает эта уловка. Все ждали, что скажет Няруй, но и он не вымолвил ни слова. Наконец, когда молчание затянулось, кто-то из воинов сказал и сам рассмеялся своим словам:

— Может быть, Мэбэт хочет откупиться от нас парой оленей, дырявой ровдугой и нартами — да и нарты-то не новые?

— Замолчи, росомаха, — рыкнул Няруй.

Вновь осела тишина.

— Мне надоели его загадки, я устал от его издевательств, — сказал вожак. — Мы все сделали, как положено, но теперь мне плевать на обычай. Мы будем ждать еще немного, но если Мэбэт не появится, когда солнце покажет свой нижний край, сами пойдем и потушим его очаг. И пусть обо мне будут говорить и думать, что и кому нравится — но я сделаю это. Мэбэт заслужил свою участь.

Решимость слов Няруя разогнало сомнения. Войско воспрянуло, закричало радостно, возгремело железом, и когда солнце показало свой нижний край, Вайноты двинулись к становищу любимца божьего. За войском шло несколько оленьих упряжек с пустыми нартами — чтобы везти законную добычу и, если понадобится, раненых.

Мэбэт жил совсем рядом — в половине малой ходьбы — и к полудню Няруй надеялся быть на месте. Шли быстро, даже весело и это нравилось Вильчатой Стреле. Одно только смущало его: путь пролегал через лес и по изгибам малых рек, еще не начинавших оттаивать, но нигде он не видел следов человека — только снег, отполированный ветром до гладкости светлого железа.

Опыт подсказывал Нярую, что врагу в его положении ничего не остается, как заманить Вайнотов в тайгу и встретить засадой. Однако, бессмысленно сажать в укрытия всего лишь двух человек. Спрятать же многих и не оставить при этом ни следа — очень трудно, почти невозможно: ведь всякий человек тайги видит не только след, но способен слышать дыхание змеи, указать на самую дальнюю звезду и различать запахи, которые приносит ветер.

Но все же олень, пришедший в становище, нес на себе знак войны — и, значит, Мэбэт принял вызов врага. Как любимец божий собирается ответить на него, Няруй не знал: ни лес, ни снег, ни ветер, разносящий запахи и звуки, не дали ему ни единой догадки.

Совсем немного пути оставалось до становища Мэбэта. Вот уже в глубине приподнятого над руслом берега показался серый дымок очага. Движением руки вожак остановил людей. Явного предчувствия опасности не было, но мысль о пропавшем разведчике вдруг мелькнула в голове Няруя. Не тратя времени на обдумывание решения, а повинуясь врожденной повадке воина, он решил напасть немедленно и всем войском.

Вайноты, приготовив оружие к бою, выстроились в одну длинную неплотную линию, двинулись к становищу. Когда показалась верхушка большого чума, Няруй остановился и пустил в небо первую, сигнальную стрелу с черным оперением. Было видно, как стрела, направленная умелой рукой, разорвала серый дымок очага. Вайноты ждали появления врага или хотя бы ответного выстрела, но не дождались ни того, ни другого.

— Сдается мне, что в становище никого нет, Мэбэт сбежал со своим выводком, — крикнул Няруй и жестом приказал двигаться дальше. Вся линия вооруженных людей быстрым шагом начала приближаться к жилищу любимца божьего. Становище действительно казалось безлюдным, только три оленя, стоявшие поодаль один от другого, жевали рассыпанный перед ними сухой мох.

В большом чуме, из которого струился дым, Вайноты обнаружили Ядне. Жена врага сидела у очага и занималась шитьем: по виду она ничуть не испугалась появления людей с оружием. В двух других чумах было пусто — даже очаги остыли.

— Где твои муж и твой сын? Где наша девушка Хадне? — спросил Няруй.

Ядне ответила почти равнодушно.

— Почем мне знать, где они? Должно быть, ушли воевать с вами.

— Их не было…

— Почем мне знать, — с тем же равнодушием повторила Ядне. — Мужчины не говорят женщинам, как и где они собираются воевать — это их, мужчин, дело.