Меч

А Серому что делать, если давний сон воплощается в жизнь с пугающей точностью? Правда, журналистов сильно числом поубавилось. Шверттода не видать. Подох, наверное, «меч смерти»[42] от чумы в собственном замке, а то и в палатке под Магдебургом. Звиняйте, дядьку, выйшло як домовлялысь. «Большим железным грузовиком по хлебалу». Папист, небось, по ту линию фронта. Забыл про библейские заповеди и крутит любовь с феминисточкой из Венеции. А что ему остается делать? Мечом не владеет, с крестом на армию не попрешь… Черчилль еще не родился. Да и американец тоже. А паяца французского прирезала та самая особа, что явилась нонче на переговоры.

Зато это явление тут как тут. И отличается от себя приснившейся лишь двумя деталями: нормальной кожаной (мужской, конечно) одеждой вместо «бронированного купальника» и более чем странным цветом волос, за которые Инга Олафссон и получила прозвище Кровавая Голова. А так, ну один в один. Рост, фигура, черты лица, прищур глаз… Ну и привычки, конечно. Те самые, что по агентурной информации, дочка толстяка Карлссона не меняла с раннего детства.

Вспомнился разговор с Карлссоном.

— Нет, ну ты мне скажи, — вещал несчастный викинг, — как в семье мирного свейского херсара такая дочка уродилась?

— Какая такая? — уточнил Буревой, — Неужто воинственней тебя будет?

— А то! — вскинулся Олаф. — Нет, если топором помахать надо или хлебало кому расконопатить, то мы — всегда пожалуйста. Или я уже не Олаф Медведь?! Но это же пустяки, дело житейское. На рыцарей франкских сходить можем или город какой пограбить — тоже. Ну и отметить данное событие большим количеством сивухи. Это вообще святое! Викинги мы, в конце концов, или просто погулять вышли?

Карлссон остановился, чтобы приложиться к кружке с озвученным напитком. У слушателей появилось время обдумать его слова. В общем, никто и не удивлялся, что Олаф считает себя «мирным» и «невоинственным». По скандинавским понятиям.

— Но женщины, — продолжил викинг, — во всех поколениях моих предков вели себя правильно. Поперек мужа и отца слова не говорили, сивуху варили, как положено, детей рожали и воспитывали, пряли пряжу, свинок пасли. Все как положено! То есть, никаких дев-воительниц, обычные домашние хозяйки. И почему, спрашивается, дочка уродилась валькиренкой?

Карлссон горько вздохнул.

— Свиней пасти, надо сказать, не отказывалась. И разъезжала по всей деревне на самом большом хряке, к которому и мужики-то близко подходить побаивались. А вот за прялку ее никакими силами загнать не выходило. Вместо этого мальчишкам носы ломала да глазья подбивала. Драться научилась раньше, чем ходить. Жена ругалась сильно. А мне что? Даже хорошо. Бьет и пусть бьет. Мелким полезно. Известно же: нас… того, а мы крепчаем…

Новый вздох сопровождался новым глотком сивухи.