Меч

— Я не хочу, чтобы ты меня боялась…

Она покачала головой.

— Не тебя. Я боюсь… что на самом деле ты меня не любишь.

Сейбер моргнул. Он коснулся щеки Келли и повернул ее лицо к себе, хотя она не подняла глаз.

— Не люблю тебя? Как такое может быть? Ты моя истинная любовь, моя Судьба…

Покачав головой, она посмотрела на него.

— Морганен ведь сам признал — я одна из пяти! Как я могу быть твоей «истинной любовью», если это, возможно, кто-то другой? — Она уставилась на него в агонии, прикусив губу между зубами прежде, чем продолжить: — Откуда мы знаем, что он не подсунул еще одно зелье в напиток Универсального языка? Что… заставило тебя думать, что ты любишь меня?

Что-то в вопросе Келли заставило Сейбера грызть себя изнутри. Пришлось обдумать, что и как она сказала. Сейбер в шоке уставился на Келли.

— Ты не любишь меня.

Укус, пауза…

— Я не знаю. Прямо сейчас я ничего не знаю. Правила этого мира настолько странные, так отличны от моего собственного.

Сейбер встал и стал расхаживать по комнате, оставив Келли на скамье.

«Она не любит меня. Я люблю ее, но она не любит меня… Как такое может быть?», — думал он, пока Келли оставалась сидеть на месте, кусая губу и неподвижно сложив руки на коленях. Сейбер развернулся.

— Этого не может быть, Келли. Некоторые формы любви можно подделать, внушить или вызвать заклинанием… но не истинную любовь. Я увидел твою пятку, освещенную солнечным светом, последовал за лучом и обнаружил судно, которое теперь стоит на якоре у берега, — напомнил он, подходя к ней. Убрав вышивку в сторону, Сейбер стал на колени и взял золотые ручки Келли в свои; они оказались холодными, и Сейбер растер их немного, чтобы согреть. — Провидец Драганн предсказал, что Бедствие прибудет на каблучках моей истинной любви … и если я люблю тебя, значит эта любовь истинная. Истинная любовь может существовать, только когда она взаимна. Ты действительно любишь меня, Келли.

Она попыталась выдернуть руки.

— Но я вела себя так ужасно при нашей первой встрече!

Он улыбнулся — один уголок рта изогнулся выше другого — и взял жену на руки.

— Тогда это доказывает, что дело не в снадобье, иначе мы бы понравились друг другу с самого начала. Правильно?

Она подняла глаза на него. Неуверенность и сомнение все еще читались в них — хотя его последние слова имели бесспорный смысл. Черт, она даже использовала тот же аргумент сама, убеждая себя, что зелье было безопасно пить, так как первоначальное раздражение не исчезло через секунду. Поднявшись, Сейбер положил одну руку на спину Келли, другой же обхватил ее колени.

— Я докажу, что это истинная любовь, — пробормотал он, неся жену к кровати. Цветочные гирлянды все еще украшали столбики постели, напоминая, что пара совсем недавно сыграла свадьбу. Уложив жену на кровать, Сейбер стал на колени рядом и поднял ее ноги, а Келли откинулась на локти.

Сбросив обувь, Сейбер поцеловал пятку жены, что была освещена Судьбой этим утром, полдня и половину жизни назад. Он заговорил, показывая, что имеет в виду:

— За прошедшие несколько недель я открыл множество вещей. Я узнал, что не жил до встречи с тобой. Я не дышал до поцелуя с тобой. Я не мыслил до того, как узнал твое имя, Келли Дойл… Келли Сумеречная, моя истинная любовь.

Он сбросил второй туфель, поцеловал пятку и продолжил исповедь:

— Я не могу ходить, не зная, что ноги могут увести, так и привести меня к тебе. Я не вижу, не надеясь при каждом повороте головы узреть тебя. Я не могу найти мир и спокойствие, если не трогаю тебя. Так что это, если не истинная любовь?

Нежно шепча, поднявшись на кровать и медленно снимая одежду с любимой, он обнажил свои мысли и чувства, как обнажал ее тело. В какой-то момент он снял и свою одежду, пока не соприкоснулась их обнаженная кожа — скольжение, подобное касанию атласа, освещенное все еще горящими светосферами, стоящими в стороне.

Медленно, сладко, он поцеловал каждый дюйм ее тела, пока она не уплыла, свободная от страхов, и переплела их конечности. Это была не всесжигающая страсть предыдущих любовных ласк, а скорее медленно поднимающийся поток моря, омывающий «берега плоти», пока их конечности не переплелись как пена волн, цепляющаяся за пляж.

Сейбер нахлынул на Келли без пыла или нетерпения, а с простой решительностью. Удовольствие все нарастало и нарастало, медленно и нежно, пока губка Келли вновь оказалась между зубов, пойманная изысканной мучительно-пронизывающей сладкой мукой, лучшим видом боли, чем простая нерешительность. Они нашли свое удовольствие в том неторопливом темпе; Сейбер делал все спокойно, но все еще ощущал непреодолимую мощь. Затем он сильнее прижал любимую к себе, к самому сердцу, которое билось только ради нее.

Келли нежно схватилась за Сейбера, чувствуя это биение и эхо слов глубоко внутри. Она ощущала себя любимой, поэтому, возможно, была любима по-настоящему. И она действительно чувствовала многие из того, что он нашептал ей.

— Я люблю тебя? — спросил Сейбр свою рыжеволосую жену, волосы которой раскинулись по подушкам между ними.

Слезы жгли глаза.

Келли прижалась к Сейберу — сомнения утихли.

— Ты любишь меня.