Меч Баа Ци (СИ)

Войско Хвойного княжества и его союзников активно шевелилось, и шевеление это не походило на беспорядочное движение бестолковой толпы. Это было быстрое перестроение человеческих масс, приученных долгими тренировками к подчинению, знавших, что такое строй, что такое порядок и послушание.

Страшила, отстранившись от женских склок, удачно скинув все это на Вахтера, теперь более напоминал вдохновленного режиссера, готовившего постановку грандиозного мюзикла, нежели военачальника. Короткие распоряжения, окрики — туда и обратно стремятся вестники, слышатся звуки сигнальных рожкой, возгласы и ругань младших командиров. Никто не испытывал наивных надежд на легкую победу, все понимали, что впереди ждет жестокая кровавая битва с опытным и сильным противником. И во многом исход сражения зависит от расторопности каждого бойца, на каждом уровне подчинения при выполнении команд великого князя Владимира Страшного. Непосредственно в правильности самих команд никто не сомневался — авторитет военного гения Страшилы после ряда громких побед парил на недосягаемой на высоте.

Взятый форт третьего отряда преображался на глазах, став укрепленной базой войска. Даже не самый искушенный в военном деле Средневековья человек мог угадать, что Страшила решил выбрать игру вторым номером, то есть, от обороны. Оттого его воинство ощетинилось длинными копьями и обросло засекой, стены форта пестрели от массы стрелков, а за стенами на закрытой площадке торопливо устраивались шестуны, только переправившиеся на бобрах из города. Тяжелая конница, представленная детьми боярскими, да представителями богатых родов Хвойного княжества, разделенная на два отряда, стояла по флангам, закрытая от врага пехотинцами. Но в любой момент они могли по сигналу выскочить из глубины рядов своей пехоты, ударить навстречу коннице врага, опрокинуть дрогнувшую пехоту Ордена.

Джелоны и кайсары, коим отводилась роль легкой конницы, хотя среди них были и отряды тяжеловооруженных всадников, курсировали у передних боевых порядков. Их разъезды постоянно уходили в разведку, высматривая движение войск противника. И по тому, что каждый раз они возвращались все быстрее и быстрее, становилось понятным — враг уже совсем рядом.

Страшила наконец отдал последнее указание войскам, и теперь занялся собственным отрядом. По местным обычаям князю полагалось активно участвовать в битве — если не в первых рядах, то на самом важном участке. Все это существенно снижало управление и без того слабоуправляемыми войсками непосредственно в ходе сражения, отчего риск поражения очень возрастал. Но раз предки так делали, а они не дурнее нынешних были, значит, что-то да имели в виду.

Вахтер с воодушевлением ладил себе под руку круглый щит, пробовал на удар серебряный чекан, подаренный в знак уважения кайсарами. Надел и новую броню от мастеров Краснотала, что отличалась особой прочностью и удобством, защищая практически все тело.

— Ты так собираешься, словно хочешь возглавить атаку, — подметил Синоптик, восседая на ярко-красном гребне шлема Баа Ци, что стоял на столике, ожидая, когда и его примерит хозяин. Шлем — произведение искусства от джелонских мастеров — выполнен был по каноничному образу боевого доспеха великого Черного Отца. Крепкий бронзовый колпак защищал верх головы, гребень не позволял рубануть прямо по макушке, позади вились затейливые толстые косы конского волоса, переплетаясь меж собой так, что полностью закрывали шею до плеч. Широкая стрелка меж глаз доходила до верхней губы, нащечники, стилизованные под открытую зубастую пасть льва, придавали бойцу довольно устрашающий вид.

— Неа, не хочу, — ответил Вахтер после долгой паузы. — Там у Ордена народу, что на концерте Укупника. Затопчут нахрен. Я люблю одиночество.

— Любишь? — хрюкнул в недоумении Синоптик. — Да ты от одиночества на стенку бы залез, если бы она там, в Изнанке, была!

— «Там»? — переспросил со странным чувством Вахтер. Потом вздохнул. — Ты дурак, Синоптик.

— Это почему еще я дурак, если все факты сводятся к тому, что дурак — ты? — аккуратно поинтересовался Синоптик, на всякий случай перемещаясь по гребню шлема подальше от компаньона.

— Нет никакого «там», Синоптик, — сказал Баа Ци, водружая на себя шлем, словно корону Российской империи. Медленно и торжественно. — Никакого «там» нет, потому что… А сейчас я вызову на поединок Трисмегаса. Интересно, как Система среагирует на этот раз? Поймет ли мою маленькую хитрость?

— А первые два раза тебе не хватило понять, что Система обязательно что-то придумает, чтобы вы не порешили друг друга?