Меч ее отца

Но он не остановился, и, если его противники просто хотели удержать его, то он бился в полную силу, готовый убивать. Таура увидела момент, когда мужчины потеряли терпение. Под тяжестью насевших на него людей Рофф упал на землю. Кто-то потребовал, чтобы Рофф сдался, но остальные ругались и колошматили его. А Рофф продолжал барахтаться. Только резкий удар по голове утихомирил его. Увидев, как мотнулась голова Роффа, как коснулось его ухо плеча, Таура закричала. Он затих. Еще два удара с разных сторон. Затем, как виноватые псы, мужчины отпрянули от тела.

На улице мужчина, который впервые поздоровался с Атильдой, все еще держал ее, прижимая руки к телу. Старуха сидела на улице, плача и причитая. Атильда откидывала голову назад, щелкала зубами, пинала ноги мужчины. Таура поняла: пираты нарочно освобождали их замерзшими, голодными и пустыми, чтобы они сразу же нападали на свои семьи и соседей. Может для этого они сожгли только половину деревни? Неужели тем, кто остался, суждено познать злобу своих собственных людей?

Но ей не дали задуматься над этим.

— Святая Эда! — закричал мужчина.

Друг Роффа завопил:

— Ты убил его! Рофф! Рофф! Да он же мертв! Мертв!

— Атильда! Прекрати! Прекрати!

Но Рофф растянулся на земле и его язык вывалился из окровавленного рта, а Атильда молча дергалась, вырываясь и пинаясь. И в этот момент потрясенного бессилия Таура услышала плач, крики, вопли и пронзительные визги из разных уголков деревни. Кто-то отчаянно свистел в свисток. Люди вернулись перекованными, как и предупреждал человек короля Шрюда. Но теперь Таура знала, что это значит. Они действительно возьмут все, что хотят. И некоторых, как Рофф, кроме смерти, ничто не остановит.

Жители деревни убьют отца, внезапно поняла Таура. Ее отец был сильным и упрямым мужчиной, самым сильным, которого она когда-либо знала. Он не остановится, пока не получит то, что ему нужно. И его тоже остановить сможет только смерть.

Папа.

Где он может быть? Как он придет? А вокруг кричали, плакали, стонали. Перекованные возвращались, и это было хуже той ночи, когда пираты жгли, разворовывали, насиловали и убивали деревню. Тот налет был неожиданностью. Но они знали, что люди вернутся. И страхи сменялись надеждами. А теперь, когда жители деревни начали заново строить жизнь, восстанавливать дома, вытаскивать на берег лодки и чинить их, пираты ударили второй раз. Их собственными людьми, как оружием. Ее отцом.

Куда он пойдет?

И она поняла. Он пойдет домой.

Таура побежала по темным улицам. Дважды она уклонялась от перекованных. Она узнавала их даже в тусклом свете, сочащемся из закрытых окон. Они шли окоченевшие и холодные, будто озадаченные возвращением к жизни, которой когда-то жили. Она пробежала мимо Дженда Гринока, стоявшего на коленях на улице и причитающего:

— А малыш? Где же наш малыш?

Таура замедлила шаг и, сама того не желая, посмотрела в его сторону. Его жена, Салал, стояла рядом, с ее одежды еще текла морская вода, а в руках ее не было ребенка, которого она унесла на Красный корабль. Она молча осмотрела обгоревшие обломки своего дома. Потом отрывисто произнесла:

— Я замерзла и проголодалась. А ребенок только и делал, что ревел. Какой в нем толк?

В словах ее не было переживаний, сожаления, гнева. Она просто сказала свою правду. Дженд закачался, согнувшись, а она, обняв себя руками, обошла его и пошла к освещенному домику. Таура поняла, что случится дальше.

Но на пороге возникла женщина с дубинкой и крикнула через плечо:

— Заприте двери. И не открывайте никому, кроме меня.

Женщина не ожидала, что Салал попытается войти. Размахивая дубиной, она шагнула навстречу. Салал не отступила. Вместо этого она яростно, нечеловечески завыла и, подняв руки, побежала к женщине.

— Нет! — крикнул Дженд и сорвался на помощь жене.

Вот так и будет, подумала Таура. Некоторые будут стоять за своих любимых, перекованных или нет, а другие станут любой ценой защищать свои дома. Дженд получил тяжелый удар в живот и опустился на землю, а Салал все лезла в драку, несмотря на выбитую, болтающуюся челюсть. Женщина, защищающая свой дом, безмолвно крича, стала такой же дикой, как и перекованная, с которой дралась. Мужчины, которые били Роффа, стояли и орали друг на друга. Подогреваемая ужасом и страхом, Таура бросилась мимо них. Она не хотела увидеть еще одну смерть сегодня вечером.

— Защищай семью, — сказал ей как-то отец. Она хорошо помнила тот день. Кто-то обсыпал проклятьями Гефа за то, что он, завороженный стаей гусей, выскочил на улицу.

— Держи своего полудурка у крыльца! — закричал тогда отцу возница. Ведь ему пришлось резко затормозить, и скользкий пласт свежей рыбы чуть было не посыпался с телеги. Папа стащил возницу на землю, и тут же, на улице, побил. Как он не избегал своего недалекого сына дома, на людях папа всегда его защищал. А когда отец вернулся в дом, со сбитыми в кровь пальцами и почерневшими глазами, мать повторила его слова.