Меч эльфов

Это можно было и не спрашивать: только вчера он читал ее досье. Он знал, что она придет и приведет с собой мальчика. Уже тогда, когда он только получил ее отчет, ему стало ясно, что с этим мальчиком будут сложности. Он хотел, чтобы она подумала о своем старом звене, хотел апеллировать к ее гордости, к ее памяти о тех, кого она бросила в Ланцаке. Немногие оставшиеся в живых в борьбе с войной и чумой.

— Да, я Львица, — призналась она.

Леон ухмыльнулся. Он тоже был из числа Львов. Возможно, старый примарх держался так тогда из-за своего имени.

— Из Львов получаются лучшие и худшие в нашем ордене. К кому из них принадлежишь ты?

Выглядела она подавленно.

— Не думаю, что они отнесут меня к числу лучших.

— Из-за Оноре?

Целая гамма чувств сменилась на ее лице. Она уже не могла контролировать свои чувства.

— Тебе ведь ясно, что мне известны такие вещи. Это моя задача как примарха.

— Да. Ты наказываешь меня.

— Я делаю тебя учительницей. Большинство из нас почитают за честь вернуться в Валлонкур и стать учителем. А ты разве так не считаешь?

— Это все просто очень неожиданно.

— Иногда нам нужно возвращаться сюда и побыть здесь некоторое время, — добродушно произнес он. — Валлонкур придает силы нашим душам. Все мы когда-нибудь возвращаемся сюда.

— Да.

Он с удовлетворением отметил, что к ней вернулось равновесие. Слишком много она видела в Друсне, поэтому тосковала по миру.

— Ты действительно полагаешь, что он мог бы стать Львом, брат Леон?

— Это наполнило бы тебя гордостью?

Она кивнула.

— Что ж, пути Тьюреда неисповедимы. Возможно, он сделает его Драконом или причислит его к Башням. Я сделал бы его Львом. Давай подождем чуда пробуждения. Ты станешь свидетельницей этого, не так ли?

Она снова кивнула.

— Тогда молись, чтобы он стал Львом. Молитвы помогают.

Решение было давно принято. Кроме него были только два человека, которые знали, что завтра не произойдет чуда: два геральдиста, которые послезавтра утонут во время обратного пути в Марчиллу. То, что произойдет завтра, можно считать чудом алхимии. На кажущихся белыми рубашках послушников невидимой краской были нарисованы их гербы. Только когда эта краска приходила в соприкосновение с серной водой из Источника пробуждения, она становилась видимой и проявлялась чудесным светящимся красным цветом. Хорошо, когда послушники уже в первый свой день в ордене причащаются чуду. Это укрепляет веру. И обновляет веру в тех, кто наблюдает пробуждение. Лучше разумно подбирать звенья, чем предоставлять это воле случая. Тьюред любит тех, у кого достаточно мужества и сил, чтобы строить его мир. А кто ошибется, того он приведет к падению.

— Брат Леон?

Его долгое молчание подготовило ее.

— Да?

— Люк — подкидыш?

Ну наконец-то она спросила!

— Этого я сказать тебе не могу, сестра. Я проверил его, и он выдержал испытание. Либо потому, что он очень мужествен, либо потому, что он действительно то, чего ты опасаешься. Но не тревожься. Одно я знаю точно: если он действительно подкидыш, то не переживет эти семь лет в Валлонкуре. Он не первый, кого посылают нам Другие. Но время и божья сила расправляются со всеми. Он не может нас предать. Даже невольно. Подкидыша здесь не ждет ничего, кроме смерти.

Цитадель ордена

«Все будет хорошо!» — то и дело повторял он себе. Иначе он вообще не пришел бы сюда. Мишель привела его обратно на дорогу, по которой уехали остальные послушники. Еще полдня они ехали по отмеченной войной равнине по направлению к горам. Было совершенно непонятно, как сюда могла добраться война. Но разрушенные окопы и гребни холмов, на которых были подготовлены места для полевых шлангов, не оставляли в этом никаких сомнений. Видел он и полевые дороги, разбитые сотнями кованых сапог. За что здесь сражались? И где теперь эти солдаты?

Горы оказались приятнее равнины. Густые леса окаймляли их склоны. А с южной стороны длинными рядами, словно пикинеры на параде, выстроились виноградники, поднимавшиеся к перевалу. Над головами всадников кружили вороны. Они здесь были повсюду. «Черные вороны и белые рыцари — вот цвета Валлонкура», — подумал Люк.

С тех пор как Мишель вернулась от брата Леона, она стала очень немногословной и не ответила на вопрос, войдет ли он в число послушников. Леон наверняка рассказал ей, что он видел у него внутри при помощи своего всевидящего глаза. Если бы он мог догадаться, что они оба знают о нем! Отмечен ли он Другими?

Его внимание отвлекло земляное укрепление, поднявшееся над их головами подобно лучу звезды. Даже отсюда, снизу, он видел бронзовые дула пушек. На другой стороне дороги находились прикрытые скалами аналогичные укрепления.

— Сорок пушек могут обстреливать эту тропу, — пояснила Мишель.

Это были первые слова, произнесенные ею за последний час. Она указала на разрушенную башню, находившуюся немного выше по тропе.

— Когда-то давно здесь была стена и укрепленные ворота. Но железные ядра орудий — самое лучшее укрепление. Никто не сможет пройти по этой тропе, пока мы занимаем укрепления.

— Против кого мы сражаемся здесь?

Она повернулась в седле.