Меч Эроса

Никарета и Титос, впрочем, не сдержали насмешливых улыбок. Они отлично знала, как умеют торговцы приукрашать товар. Зенон был, конечно, непревзойденным мастером своего дела! Впрочем Никарете ни разу не пришлось на него жаловаться или возвращать негодную покупку. Вот и сейчас товар был необыкновенно хорош! Тем более, что на сей раз среди рабов оказался редкостный экземпляр – юный эфиоп с темно-бронзовой кожей и яркими голубыми глазами. Несмотря на цвет кожи, он был необычайно красив. Верховная жрица, впрочем, опасалась, как он уживется с остальными рабами, не будут ли его обижать: ведь некоторые считали темнокожих порождениями Аида и норовили не только оскорбить, но и убить. А между тем и Андромеда, и ее мать, хвастливая Кассиопея, которая готова была мериться красотой с любой из нереид, были эфиопками! Никарета купила бы этого юношу для себя, однако верховной жрице не дозволялось иметь собственных рабов. Все, что она делала, она делала от имени школы гетер или храма и для их пользы.

Порядок требовал, чтобы покупатель тщательно осмотрел товар, и Никарета заставила каждого юношу открыть рот, попрыгать, ответить на несколько ее вопросов, чтобы понять, на каком языке надо с ними разговаривать, потом тщательно осмотрела и ощупала их тела.

От покупки одного раба Никарета немедленно отказалась: он терпел прикосновения верховной жрицы стиснув зубы и нимало не возбудился, когда она осматривала его мужской орган, – даже наоборот, дрожал от отвращения и норовил вырваться.

На счастье, с другими дело обстояло совсем наоборот. Впрочем, Никарета этому не удивилась – она отлично знала свое дело: не зря в свое время она считалась одной из самых блестящих гетер в Афинах!

– Уведи этого, – махнула рукой на строптивца верховная жрица. – Он, скорее, пригодится для твоих забав. А другие пока пусть останутся.

Зенон понимающе кивнул и вышел, уводя за собой несговорчивого юнца и по-свойски оглаживая его зад. Никарета усмехнулась, увидев, что юноша ничуть не возражает, а напротив, жмется к Зенону.

Нет, ей в школе гетер и даром не нужны готовые к соитию мужские задницы!

Вслед за Зеноном вышел и Титос, отлично знающий, что сейчас произойдет, и не намеренный мешать верховной жрице.

Оставшись наедине с четырьмя рабами, Никарета подошла к ложу, на котором они с Зеноном вкушали раха и пили вино, и легла на него, подняв полы своих одежд.

Юноши смотрели на нее, вытаращив глаза, и Никарета довольно усмехнулась, увидев, как нарастает их возбуждение. Махнула рукой рабу, который стоял ближе всех:

– Иди ко мне и покажи, на что способен!

Тот недоверчиво улыбнулся, и Никарета добавила в голос суровости:

– Немедленно овладей мной и постарайся доставить мне удовольствие! Вслед за ним это проделает каждый!

Юноша повиновался, но не в силах был себя сдерживать и извергся слишком быстро – Никарета едва начала горячиться.

Впрочем, она не сердилась, ибо заранее знала, что так и произойдет: юнцы давно не знали женской плоти, а секретам сдерживать свой пыл они, конечно, обучены не были. К тому же, она нарочно отодвигала свое наслаждение, предвкушая особенное удовольствие. Второй оказался подобен первому, третий продержался дольше, однако, обнимая молоденького эфиопа, Никарета дала себе волю и получила желаемое. Ей было приятно пустить именно с ним в ход некоторые особые уловки, на которые была когда-то горазда знаменитая афинянка Кимоун, и она обрадовалась, увидев, с каким восторгом смотрели на нее эти синие глаза.

«Конечно, он будет жить отдельно, – снова подумала Никарета, тая мечтательную улыбку. – И поближе к выходу из рабского двора!»

После этого, поднявшись и оправив одежду, верховная жрица выглянула из шатра.

Зенон находился в дальнем конце фрактиса, однако Никарета не сомневалась, что он оказался там только сейчас, а все это время подслушивал и поглядывал за тем, как она испытывает рабов. Впрочем, Никарета ничуть не сердилась. Не все ли ей равно, что о ней подумает этот старый распутник! Все, что она делает, она делает ради процветания главного коринфского храма храма и школы гетер!

Титос подремывал, сидя в тени навеса, однако немедленно поднялся, подошел к верховной жрице – и снисходительно улыбнулся, видя ее довольную улыбку.

Никарета велела дать рабам эксомиды и набедренные повязки. Теперь Титосу предстояло заплатить за покупку и отвести всех в храм Афродиты. Поблагодарив Зенона, верховная жрица уже отправилась через фрактис к своему форео, как вдруг ощутила на себе чей-то взгляд – острый, как прикосновение.

Повернула голову и встретилась с черными глазами еще одного раба. Он был худ, изможден, бедра прикрывала какая-то тряпка, иссиня-черные волосы, хоть и чистые (Зенон никогда не выставлял на продажу немытый товар!), не были уложены, а беспорядочно падали на плечи, однако его глаза, окруженные необычайно длинными, загнутыми ресницами, способны были, как говорят коринфяне, приманить и птицу, и женщину.