Меч Эроса

Родоклея принялась кричать еще громче, и вот наконец чьи-то слабые руки откинули крышку, и свет снова проник в ее тюрьму.

Взглянув на этого человека, Родоклея почти без чувств рухнула на дно погреба, ибо ей показалось, что она уже умерла и угодила прямиком в Аид, где встретилась с тенью… Эфимии! Той самой женщины, которую она сманила с агоры и которая умерла в объятиях неистовой Фирио!

– Ты мертва! – закричала Родоклея. – Ты мертва! Пусть твоя тень смилуется надо мной, Эфимия! Или нет? – завизжала она в припадке ужаса. – Ты не Эфимия? Но кто? Ламия, Эмпуса, Мормо?! [109] Сжалься надо мной! Я не хотела твоей смерти… это все Фирио, проклятая Фирио!

Она билась в рыданиях.

Между тем «тень Эфимии» кое-как помогла Родоклее выбраться из подвала и развязала веревку, которая спутывала ее руки и ноги.

– Я жива, – тихо сказала девушка. – Я не умерла, а только лишилась сознания. Я долго лежала в расщелине, куда меня сбросила Фирио, а потом, кое-как выбравшись, совершенно без сил, упала на поле у подножия Акрокоринфа. Здесь нашла меня добрая женщина, которая утром привела пастись свою козу. Я ничего не соображала, ничего не понимала. Женщина привела меня в свой дом и уложила в постель. Когда я пришла в себя и вспомнила, что произошло, я, к своему ужасу, поняла, что снова попала в том же самый дом, где меня едва не погубили! Я умолила Таусу молчать, чтобы Фирио не нашла меня и не убила. Но я все же боялась, что она проболтается своей хозяйке, и решила потихоньку сбежать. И вдруг я услышала твои стоны, подумала, что это мучается еще одна жертва Фирио – и не смогла просто так уйти.

– Пусть благословят тебя все боги Олимпа! – взвыла, рыдая от счастья, Родоклея. – Прости, прости меня! Я помогала им, но с этим кончено! Кончено! Я… хотела рассказать все властям, но боялась, что Фирио сбежит, а меня распнут на городской стене за пособничество! А теперь Фиори хочет отомстить Хоресу Евпатриду, мужу Алепо, и она так спешила убить его, что не закрыла крышку подвала, и ты спасла меня, и… я, клянусь, я хочу только одного – уйти отсюда!

Бледное лицо Эфимии чуть порозовело.

– Что ты говоришь? – пробормотала она. – Фирио хочет убить Хореса Евпатрида?! Но моя госпожа… Но Тимандра…

Она осеклась:

– Мы должны остановить Фирио! Где она замыслила совершить это убийство?

– Она что-то бормотала про пир, который устраивает вечером архонт, – с трудом вспомнила Родоклея. – И про жрицу, которая не позволила ей проникнуть в школу гетер…

– Мы должны идти в школу гетер, – решительно сказала Эфимия. – Помоги мне! Мы расскажем все Тимандре, она придумает, что надо сделать!

– Ох, – захныкала Родоклея, – да меня Тимандра и слушать не станет.

– Почему? – удивилась Эфимия и вдруг всплеснула руками: – Не может быть… как же я не догадалась раньше?.. Неужели?.. Скажи, как твое имя?

– Родоклея, – прохныкала сводня. – Неужели Тимандра говорила обо мне? Я ведь знала ее еще в те времена, когда она звалась Идоменой…

– Говорила, – кивнула Эфимия. – Но она не держала на тебя зла. Пойдем! У меня слишком мало сил, я не дойду сама, а ждать нельзя! Если ты поможешь Тимандре спасти Хореса, она простит тебя, я уверена!

– В ответ я попрошу только дать мне приют, укрыть меня от Фирио! – взмолилась Родоклея.

– Думаю, верховная жрица даст тебе приют – ведь Хорес Евпартрид ее давний друг, мне говорила Тимандра, – слабо улыбнулась Эфимия. – А теперь пора идти!

Это было легче сказать, чем сделать. Эфимия еле передвигала ноги, и Родоклея то и дело останавливалась, чтобы прислонить ее к какой-нибудь ограде и освежить водой, которую они, на счастье, догадались прихватить с собой из дома Таусы в тыквенной бутылке.

Казалось, они целый век бредут из Северного предместья к площади Храма! Но вот наконец показались знакомые высокие ступени, и обе женщины радостно переглянулись. Однако Родоклея тут же тяжко вздохнула, представив, каким мучением станет для них подъем к вратам храма, который возвышался над городом.

Силы Эфимии кончились уже на третьей ступени. Она поникла на каменную плиту и простонала:

– Родоклея, ты должна идти одна. Я больше не могу!

– Я не пойду! – взвизгнула Родоклея. – Тимандра меня и слушать не станет! Она мне не поверит! Она…

– О Великая Богиня! – вдруг раздался рядом с ними изумленный девичий крик, и Родоклея, оглянувшись, увидела двух девушек в серых хитонах и плащах, а рядом с ним – осанистого евнуха в белом одеянии.

– Тимандра! Адония! – простонала Эфимия, протягивая к ним руки.

– Ты вернулась! – закричали девушки и бросились к ней. – А мы так беспокоились! Мы оплакивали тебя!

– Я вчера искала тебя по городу в сопровождении стражников архонта! – рассказывала Тимандра, усаживая измученную подругу поудобнее. – А сегодня верховная жрицы велела новому евнуху сопровождать нас к твоим родным. Мы надеялись узнать, вдруг ты подала о себе весть. Но где ты была? Что с тобой случилось?

– Это очень долго рассказывать, – прошелестела Эфимия. – Меня помогла Родоклея.

– Родоклея?! – Тимандра так резко повернулась к сводне, что чуть не упала.

Зато упала та – на колени. И молящее сложила руки: