Меч Эроса

Музыка… Танец…

Ну конечно, танец!

Сорвав с себя плащ и хитон, Тимандра поспешно расплела волосы и, откинув за спину всю их густую массу, метнулась вперед.

Вот она на помосте, выскочила на край его, оттолкнув Лавинию. Зрители приветствовали ее рукоплесканиями, решив, видимо, что так и должно быть, а музыканты продолжали играть.

Тимандра окинула глазами зал. Изумленное лицо Хореса, негодующий вопль Лавинии, резкое движение Фирио, которая, кажется, узнала ту девчонку из Пирея, которую она так долго искала…

Но Тимандра смотрела сейчас только на Никарету.

Резко подняла оба указательных пальца, призывая к вниманию. И принялась танцевать, не думая о том, что делают ее ноги, но стараясь, чтобы Никарета могла постоянно видеть движения ее рук и пальцев.

Вот она схватила себя за горло, потом чиркнула по нему ладонью – двойной знак опасности! Страшной опасности!

Глаза Никареты, сверкающие гневом, изумленно расширились, и Тимандра поняла, что верховная жрица обратила внимание на ее знаки.

Тимандра снова вскинула указательные пальцы, призывая к вниманию.

Сложила обе руки вместе, прижав запястья одно к другому, отогнув ладони. Это было обозначение двуострой лабирис, секиры амазонок, знака трибад.

Сжала пальцы в кулак, выставив только мизинец и указательный, и резко направила руку на Хореса. Это был знак нападения!

Разжала кулак, опустила ладонь большим пальцем вниз – плохи дела!

Скользнула ладонью по ладони – надо спешить!

И соединила кончики пальцев обеих ладоней: подтверждение, что она совершенно уверена в том, что пытается сообщить.

Никарета вскочила, оглядываясь.

Хорес тоже вскочил, переводя глаза с Тимандры на Никарету…

Девушка замерла, не сводя глаз со стражника с перевязанной рукой.

А лицо Фирио вдруг исказилось яростью, и Тимандра вспомнила слова Никареты: «Те тонкости хирономии, которые изучаете вы, – это некое женское таинство. О нем более или менее осведомлены все порны и служители порнионов и диктреионов, но их знания примитивны, а вы овладеваете воистину высоким искусством общения, непостижимого для прочих!»

Однако сейчас Тимандра поняла, что Фирио знала немного больше обычных служительниц диктерионов. Фирио разгадала смысл ее движений, поняла, что Тимандра предупредила об опасности верховную жрицу, что Хорес почуял неладное и насторожился. И сейчас вся ярость Фирио была направлена не на Хореса, а уже на Тимандру!

Перевязанная полоской черной кожи рука резко взметнулась. Фиори метнула нож в сторону сцены.

Тимандра успела только коротко, хрипло ахнуть, и в то же мгновение в воздух взвился нож, который с непостижимой быстрой бросил Хорес.

Лезвия столкнулись в воздухе, ножи упали на пол. Никарета закричала, указывая на Фирио, и стражники схватили ее с двух сторон. Она пыталась драться, разбросала их, кому-то сломала руку, кого-то чуть не придушила – и утихомирилась только тогда, когда ей перерезали горло.

Тимандра этого, впрочем, не видела. Она упала на колени, склонившись головой до самого пола, укрытая облаками своих черных кудрей, а потом бессильно простерлась на помосте, да так и лежала, пока Хорес не снял ее оттуда.

Держа на руках прильнувшую к нему девушку, он подошел к Никарете, которая стояла, схватившись за сердце, и улыбнулся:

– Кимоун… спасибо тебе за то, что когда-то рассказала мне о ваших тайных знаках. Как видишь, я ничего не забыл!

Эпилог

Фригия

Рассвет едва занялся, и в селении все еще спали.

Старый колодец дышал затхлостью и такой непроглядной тьмой, словно Тимандра заглянула в самую сердцевину земли. И вдруг тьма будто вздохнула, а потом послышались странные шлепающие звуки, которые постепенно приближались к Тимандре. Казалось, кто-то поднимался к ней из глубины земли!

Она бросилась бы прочь, да ноги подкосились. Навалилась на край колодца, еле дыша от страха, и увидела… увидела огромную белую лягушку, которая медленно и тяжело прыгала по еле заметным выступам в стенах, на миг словно прилипая к ним, а потом переваливаясь на следующий выступ.

Наконец она остановилась, подняв к Тимандре свою бледную голову и прозрачные, будто вода подземного ручья, глаза.

У Тимандры закружилась голова…

Почудилось, будто какая-то силах схватила ее – и зашвырнула на двадцать лет назад, причем из Фригии перебросила на Крит! Ведь только там водились такие огромные бледные лягушки, в которых, как говорили, перевоплощались после смерти жрицы Великой Богини. И с необыкновенной отчетливостью Тимандра вспомнила, как однажды такой вот лягушке она рассказала о том, чего боялась. Больше не было ни одной живой душе, которой она могла бы пожаловаться, не у кого было совета спросить. А лягушка сорвалась в колодец и исчезла, дав знак девушке, что надо спасаться, бежать…

Конечно, это не могла быть та самая лягушка. Конечно, нет! Однако Тимандра слабо улыбнулась и пробормотала:

– А знаешь, ведь и сейчас мне не у кого спросить совета, кроме как у тебя…

Послышался какой-то шум от шатра, в котором спал Алкивиад, и Тимандра насторожилась. Нет, все тихо.

Просто почудилось.

Она опустила голову на край колодца и посмотрела в блеклые глаза белой лягушки.