Меч Гардарики

Беглец проскакал не больше трех саженей, когда в затылок ему вонзилась стрела, прямо под привешенный к шапке развевающийся волчий хвост. Лошадь без седока галопом помчалась дальше и, наконец, скрылась за пригорком, из-за которого не так давно вылетели восемь лихо завывающих всадников.

Шестеро из этих восьми валялись теперь на истоптанной, раскисшей от крови земле, и только двое все еще пытались прикончить Угрюма и Храбра. Одному из них, в тускло поблескивающей кольчуге, почти удалось достать свея мечом, но варяга прикрыл Храбр, вогнав своего коня между Семарглом и печенежским гнедым. Кони сшиблись, кусаясь и визжа; прямой меч ударился о изогнутый клинок.

Златомир едва сумел удержать готовую сорваться в полет стрелу, когда впереди опять все закрутилось орущим, воющим, визжащим клубком, и широкая спина Угрюма заслонила печенега, которого Злат хотел ссадить с седла.

Глядя вдоль древка, мимо двушипного наконечника, Злат сосредоточенно искал цель – но резко вздрогнул и опустил лук. Угрюм слетел-таки с Семаргла. Однако, падая, свей сумел прихватить с собой своего противника, и они покатились меж трупами, осыпая друг друга ударами. Варяг оказался сверху, его чуть не придавил орущий печенег, которого от плеча рубанул и сбросил с лошади Храбр.

Быстро сунув лук в налучь, Злат побежал туда, где угасала битва. Он боялся, что ошалевший Семаргл сейчас уйдет, сорвется в галоп, и тогда ищи ветра в поле! Но игреневый жеребец сразу отозвался на голос и свист, заржал и порысил навстречу хозяину.

С ласковыми причмокиваниями Злат схватил коня под уздцы, осмотрел от покрасневшей, слипшейся от крови гривы до таких же окровавленных копыт. Вроде бы, вся кровь была чужой, а самой серьезной раной, которую получил жеребец, оказалась длинная царапина на шее. Украденный варягом тул, по счастью, был плотно закрыт, так что кровь не попортила оперение стрел. Убедившись в этом, Злат повесил тул на бедро – и вдруг понял, что вокруг стало очень тихо.

Совсем тихо.

Не слышалось больше ни криков ярости и боли, ни бешеных проклятий на трех языках. Конь Истислава тоже замолк, Злат даже не заметил – когда.

Взглянув через спину Семаргла, Златомир увидел, что варяг медленно поднимается, держа в руке окровавленный меч. На земле у ног Асгрима лежали два печенега, Злат решил было – мертвых, но один из них вдруг поднял руку, моля о пощаде. Изогнутый меч в руках свея взлетел и опустился, потом снова взлетел. Последний удар почти отделил голову в остроконечной шапке от тела, и все-таки варяг с клокочущим рычанием рубанул еще раз.

Храбр молча смотрел на это с седла.

Злат попятился, держа под уздцы нервно фыркающего Семаргла.

Варяг бросил оружие, шагнул к печенежской лошади, закинул обе руки на седло и положил меж них подбородок. С окровавленной маски, к которой прилипли сосульки слипшихся волос, на Злата глянули ярко-голубые глаза.

– Никогда… больше не буду… сражаться верхом, – хрипло проговорил Асгрим.

Златомир с трудом сглотнул, внезапно осознав, что его и залитого кровью убийцу разделяет всего полтора десятка шагов. То, что красные по локоть руки варяга были пусты, а у Злата под рукой имелись лук и стрелы, почему-то не слишком ободряло.

Угрюм на мгновение закрыл глаза, потом снова открыл и спросил:

– Ну?

– Что – «ну»? – снова сглотнув, переспросил Злат. У него вдруг пересохло в горле.

– Все еще думаешь меня продать?

– Я… Нет…

Варяг выпрямился, глаза его полыхнули ледяной ненавистью.

Злат напрягся, готовый выхватить лук и стрелу, но свей уже стоял перед печенежской лошадью, и в руке его была сулица, выдернутая из чехла при седле.

– Подожди! Я…

– Если будешь очень громко скулить, пес, может, подарю тебе жизнь. А может, нет. Харальд еще не получил от меня погребального дара…

Храбр, качнувшись, вдруг начал падать с коня, и Асгрим прыгнул в сторону, чтобы его подхватить. Выпавшая из руки варяга сулица воткнулась в окроваленную землю.

Глава седьмая. Уговор

– Кой в этом толк? – проворчал Злат. – Он все равно что покойник.

Глубокая рубленая рана шла наискосок по груди Храбра, в бороде и на лице запеклась кровь. На губах, правда, не пузырилось, но все же рана была скверной, и промывать ее следовало бы не кумысом, отыскавшимся в баклаге при седле одной из печенежских лошадей, а отварами тысячелистника и зверобоя… Хотя свержича все равно не успеет схватить огневица, раньше он изойдет кровью.

– Кой в этом толк… – продолжал ворчать Злат, прихлебывая из баклаги и глядя, как Угрюм затягивает повязку на груди раненого. Варяг порвал на полосы одежки убитых печенегов, оттого неясно было, какие красные пятна на повязке – вражьи, а какие – свержича. – На кой тебе ляд, не пойму, возиться с…