Меч генерала Бандулы

Солдаты расступились, пропуская генерала.

– Кто этот человек? – спросил Бандула. – Он одет в нашу одежду, но не бирманец. Кто его знает?

Никто не ответил.

– Наверное, феринджи, англичанин, – сказал Бандула, наклоняясь над трупом и повернув к себе голову Уинфри. – Молодой и смелый. Стрелял в меня.

– Тут могут быть и другие, – сказал один из офицеров.

– Если были, то убежали. Вернее всего, он был не один. Кто-то показал ему путь к дому. Позовите Роджерса.

Но переводчика Роджерса не пришлось звать. Он, полуодетый, заспанный, как раз подбежал к толпе.

– Я здесь, – сказал он. – Что случилось?

– Роджерс, ты никогда не видел этого человека? – спросил Бандула. – Ты же бывал в английском лагере с моими письмами.

Роджерс несмело приблизился к Уинфри. Тонкий, продранный на локтях халат не спасал от ночной прохлады. Роджерс дрожал и всеми силами пытался скрыть дрожь, чтобы кто-нибудь не подумал, что он боится.

– Нет, – сказал он наконец, – я никогда не видел этого человека.

2 НАГРАДА

Когда часа через два окончилось так неожиданно прерванное совещание, Бандула приказал Ивану остаться.

– Ты храбрый солдат, – сказал генерал, приглашая Ивана сесть. – Если бы не ты, он бы убежал и полковник Кемпбелл узнал кое-что, чего знать ему не положено. Ты не боялся, что он подстережет тебя и убьет? У него мог оказаться второй пистолет.

– Нет, не боялся, господин генерал, – сказал Иван. – Некогда было.

– В вашей русской армии храбрых солдат награждают медалями?

– Так точно, – ответил Иван. – Или крест дают на грудь.

– Я тебя тоже хочу наградить, – сказал Бандула.

Он поднялся с циновки и подошел к стене, где висел его меч – длинный, чуть изогнутый, в чеканных серебряных ножнах. Бандула снял меч и протянул Ивану:

– Возьми, эта награда лучше медали. Не правда ли?

Иван никак не мог вспомнить, как положено говорить в таких случаях по-бирмански. Вообще-то он за три года научился свободно говорить, но иногда слов не хватало. Так и не вспомнив, он сказал: «Рад стараться!» – и вытянулся во фрунт.

Генерал улыбнулся:

– Садись, разговор еще не закончен.

Он хлопнул в ладоши и приказал вбежавшему ординарцу принести чаю. Ординарец тут же вернулся с подносом. Он давно служил у генерала и знал, что уж если Бандула остался с кем-то поговорить, то чай обязательно понадобится.

– Как твои пушки? – спросил Бандула, отпивая черный чай из тонкой китайской фарфоровой чашечки. – Завтра не взорвутся?

– Не должны, – сказал Иван. – Хотя пушки у нас старые.

Бандула замолчал надолго, думая о чем-то, нахмурился. Иван пил чай и старался не двигаться, чтобы не помешать генералу.

– Да, – сказал наконец Бандула. – Если завтра их батальоны не успеют вернуться из Пегу, тогда, может, мы и победим. Ружья у нас плохие. И пушки. Англичане – солдаты хорошие... Ну ладно. Не бежать же нам от них... Тебе у нас нравится?

На такой вопрос, да еще только что получив награду от самого генерала, надо бы ответить «нравится», но Иван давно хотел поговорить по душам с кем-нибудь из большого бирманского начальства.

– Все-таки домой тянет, – сказал он. – Никак не привыкну к здешней жизни. Народ бирманский хороший и обижать меня не обижают, и все-таки я вроде пленника у вас.

– Это неправда, – сказал генерал. – Ты командуешь отрядом пушек. Тебя приглашают на военный совет, тебя сам генерал мечом наградил, а ты так говоришь. Нехорошо.

– Разве я отказываюсь у вас служить? Я не понимаю, что ли? – возразил Иван. – И англичане покорить хотят, и артиллеристов не хватает. Я понимаю – пока война идет, я должен с вами оставаться. Я про то, что потом будет, после войны, – об этом говорю. Вот кончится война...

– А может, женишься у нас, молодой ведь еще? Будут дети. Станешь ты большим генералом, сам король тебя приблизит...

Усы Бандулы топорщились, и непонятно было, то ли он посмеивается, то ли рассердился на русского артиллериста.

– Так у меня свой дом есть, – сказал Иван. – Отец и мать ждут. Ведь пять лет уже дома не был. Как отплыли мы из Санкт-Петербурга в кругосветное плавание, с тех пор от меня ни слуху ни духу. Были бы вы на моем месте...

– С генералом так говорить нельзя, – перебил его Бандула. – Генерал на твоем месте быть не может.

И опять стало непонятно Ивану, сердится Бандула или шутит.

– Может быть, Иван, – сказал он, – ты попадешь домой даже скорее, чем полагаешь. Ты мне будешь нужен для важного дела. А сейчас иди спи. Завтра бой.

Когда Иван проходил мимо часового у двери, тот увидел в руках у русского артиллериста меч и цокнул языком: он узнал меч генерала.

А Иван шел к своей палатке и ломал голову, что же хотел сказать бирманский генерал. Иван уже три года жил среди бирманцев, привык к ним, но домой все равно тянуло, и он знал: нет такой силы, что его навсегда бы задержала в Бирме.