Меч Гидеона

— Знаю, знаю. — Он похлопал ее по руке. — Я поступил с тобой нехорошо, вовлек в историю, которая оказалась гораздо опаснее, чем я воображал. Свалял дурака. Возвращайся домой и не высовывайся. Я свяжусь с тобой, когда минует опасность.

— И не подумаю! Я больше от тебя не отстану! — Она так орала, что на них оборачивался весь вагон.

— Обещаю позвонить. Даю слово.

— Не позволю так с собой обращаться!

— Пожалуйста, Орхидея! Ты мне очень нравишься, честно. Как раз поэтому я не могу тебя во все это втягивать. — Он пристально посмотрел на нее. — Я позвоню.

— Почему бы тебе не рассказать все как есть? — У нее из глаз вдруг брызнули слезы, по щекам побежало сразу несколько струек. — Ты попал в беду, ведь так? Думаешь, я не вижу? Почему ты не разрешаешь тебе помочь? Почему все время отталкиваешь?

У него не хватило совести возразить.

— Да, я влип, здорово влип. Но ты не в силах мне помочь. Так что возвращайся к себе. Я за тобой вернусь, обещаю. Так или иначе — мы еще увидимся. А теперь мне пора.

— Нет! — Она вцепилась в него как утопленница.

Но что толку? Он должен был от нее избавиться — ради ее же безопасности. Поезд выкатился на перрон станции «Пятьдесят девятая улица», со стоном затормозил, двери раскрылись. В последний момент Гидеон вырвался и выскочил из вагона. Он хотел еще раз попросить прощения, но двери уже захлопнулись. Только в окне удаляющегося вагона виднелось ее бледное заплаканное лицо.

— Я позвоню, честное слово! — крикнул он, надеясь, что, хотя поезд уже набрал ход, Орхидея его услышит.

ГЛАВА 47

Гидеон с понурым видом ехал по Нью-Джерси в гуще дневного транспортного потока. Он оставил позади туннель «Холланд» и устремился в арендованном «шевроле» на север, оставлял позади один за другим слившиеся воедино, как две капли воды похожие друг на друга городки: Кирни, Норт-Арлингтон, Рутерфорд, Лоди… Все улицы в них были одинаковые — узкие, шумные, уставленные трех-четырехэтажными кирпичными домами, с пыльными выцветшими витринами магазинов, с низко свисающими клубками телефонных проводов, способными вызвать приступ клаустрофобии. Порой на глаза попадались остатки бывших центров городского притяжения: афиша давно закрытого кинотеатра, заброшенный пластмассовый киоск, некогда торговавший газировкой… Лет пятьдесят — шестьдесят назад все это были отдельные, уважающие себя небольшие города, полные света и жизни, по ним разгуливали школьницы и молодые люди в шляпах. От всего этого остались одни угрюмые воспоминания, вытесняемые латиноамериканскими и итальянскими лавками снеди, магазинчиками скидок и сотовых телефонов.

В графстве Берген Гидеон проехал еще полдюжины одинаковых грустящих городков. Места назначения можно было бы достигнуть гораздо быстрее, но ему хотелось отвлечься, просто бездумно порулить.

Его захлестывали непрошеные и неконтролируемые чувства. Встреча с Кивающим Журавлем повергла его в смятение, а то, как ему пришлось поступить с Орхидеей, вызвало жгучий стыд. Он твердил себе, что так будет лучше для нее самой, безопаснее, что лучше ей не связываться с человеком, которому отмерен от силы год жизни. Но лучше ему от этого не становилось. Он ее использовал, употребил с вопиющим цинизмом!

По мере приближения к границе штата Нью-Йорк улицы постепенно становились шире и многолюднее, количество машин на них убывало, жилища были все просторнее, стояли все менее кучно. Время от времени Гидеон косился на листок бумаги, одиноко подрагивавший на заднем сиденье. На нем было выведено: «Фу Лиан, Берген-Дафа-центр, Олд-Таппан».

Благодаря данным, которые стащил в кабинете Ван-Ренсселаэра, он без труда выяснил имя единственного мальчика-азиата, бывшего в тот день в аэропорту имени Кеннеди: Джи Лиан. После этого без труда установил, кто его мать. Он не знал, что такое «Дафа-центр», но там работала эта женщина, значит, ему туда. Минут через пятнадцать он испытал удивление: то место, куда он ехал, оказалось особняком на вполне ухоженном участке: внушительный дом из камня с отдельным гаражом и сторожкой у ворот. Все вместе, судя по табличке, и называлось «Берген-Дафа-центр».

Гидеон оставил машину на стоянке рядом с главным зданием и поднялся по ступенькам к дверям, украшенным узором из кованого железа. За дверями располагался изящный вестибюль. На стене висело со вкусом выполненное объявление: «Занятия по „Фалуньгун“ с 15.00 до 17.00 и с 19.00 до 22.00 по будням». Надпись обрамляли китайские узоры и иероглифы.

Молодая азиатка за столиком заулыбалась при его приближении.

— Чем вам помочь? — спросила она без малейшего акцента.

Гидеон ответил улыбкой на улыбку.

— Я бы хотел поговорить с Фу Лиан.

— Сейчас у нее занятие. — Она указала на открытую дверь, из-за которой слышались голоса и музыка.

— Спасибо, я дождусь, пока она закончит.

— Если хотите, можете посмотреть.