Меч и ятаган

Внезапно с восточной стороны донесся хриплый зов рога: в сторону дороги направлялся отряд в три десятка всадников. Обернувшись на звук, те из рыцарей и оруженосцев, что поумнее, смекнули, что враг думает отсечь их от Биргу. Бросив преследование, они тотчас разворачивали коней и неслись во весь опор к дороге. При этом ла Ривьер и двое оруженосцев, оторвавшиеся дальше прочих, заметили опасность слишком поздно. Но рисковать из-за них всем отрядом было недопустимо. Томас, сложив ладони рупором, прокричал:

— Отходим к Биргу! Все! Сейчас же!

Приказ был тут же выполнен: наемники и конные без промедления начали отступать, умело используя для этого изломы местности. Томас обернулся к Ричарду, караулившему связанного офицера.

— Чего ждешь? Отправляйся быстрее. Глаз с него не спускай.

— А вы?

— Я нагоню. Пошел!

Ричард, неохотно кивнув, сунул в ножны меч и, взяв за поводья османского коня, повел его в сторону Биргу. Следом потянулись и остальные всадники. Томас задержался, в волнении наблюдая, как ла Ривьер со своими оруженосцами, безнадежно отрезанные, взъехали на небольшой подъем и там бесстрашно ждали приближения неприятельской конницы. Краешек солнечного диска уже поднялся над горизонтом, брызнув красноватыми лучами на блестящие доспехи и оружие турок, когда те сомкнулись вокруг христиан. Последнее, что Томас различил на месте неравной схватки шевалье, это взвихрение пыли, багряное под утренним светом.

С тяжелым чувством Томас повернул коня и, дав ему шпоры, полетел нагонять своих.

Глава 26

— Тридцать пять тысяч, говорите?

Выслушивая доклад полковника Маса о проведенном допросе, ла Валетт размеренно поглаживал бороду.

Великий магистр в окружении офицеров стоял на бастионе, отведенном под защиту рыцарей-кастильцев — один из сильнейших оплотов во всей линии обороны Биргу. Сюда же под утро был вызван и Томас.

За ночь османы широкой дугой расположились вокруг Биргу и Сенглеа. О продвижении свидетельствовали бесчисленные точки факелов, мерцающие по всей округе, и горловые призывы приказов, возносящиеся в темноте. Рассвет показал, что враг подтянулся к самой зоне досягаемости крепостных пушек, расположенных по периметру стен.

Стоило румяному утреннему свету растечься по острову, как враг всем своим скопищем опустился на колени под заунывный напев муэдзинов, и несметный молитвенный хор явственно донесся до слуха тех, кто наблюдал за всем этим с высоты стен и бастионов, защищающих оба мыса.

Гипнотизирующий вид тысяч согбенных спин, напоминающий издали чешуйки крыл какой-нибудь невиданной бабочки, невольно отбивал у защитников охоту разговаривать; они лишь завороженно, даже, можно сказать, с благоговейным трепетом взирали на этот цветистый восточный ковер, густыми рядами расстелившийся по всему обозримому пространству. Тут и там звездно вспыхивали стальные острия. А на возвышенности за построением неприятеля было видно, как с обстоятельной неторопливостью хозяйствуют османские инженеры, командуя разравниванием площадок под артиллерийские батареи. Каждое орудие, сгруженное накануне с галеонов, заботливо доставлялось от берега на руках. Скоро, готовые бомбардировать защитников крепости, они встанут на места. Хотя врагу, похоже, хватит спесивости штурмовать стены уже сейчас, даже не дожидаясь огня своей артиллерии.

— Да, сир, — мрачно кивнул Мас. — И ожидается прибытие еще десяти тысяч, под командой Драгута.

Упоминание имени корсарского воителя вызвало среди членов военного совета неуютное шевеление. Корабли Драгута наводили ужас на порты всего Средиземноморья. Десятки тысяч мирных жителей были в разное время схвачены в своих домах и угнаны его подручными в рабство. Все корсары под его началом были опытными моряками и воинами, готовыми рубиться со всей самозабвенной свирепостью магометанских фанатиков, только не за веру, а все больше за позлащение. Пресловутый бакшиш. [48]

— Если с Драгутом, то получается в общей сложности сорок пять тысяч, — подытожил Мас. — При подмоге сотни пушек разных калибров, тысячи инженеров и уймы осадного снаряжения. Одних лишь боевых кораблей у них сотни две, не меньше. Враг значительно превосходит числом не только нас, но и все силы, какие только дон Гарсия может собрать у себя на Сицилии.

— А каков последний подсчет наших сил? — осведомился ла Валетт.

Мас сверился со своими записями.

— У нас… чуть менее семисот рыцарей, тысяча двести испанских и итальянских наемников, да еще пятьсот солдат с галер. Затем еще пара сотен добровольцев из Греции и с Сицилии и девяносто оруженосцев. Ну и ополчение. Мальтийская милиция. Здесь нам повезло: желание взяться за оружие изъявили свыше пяти тысяч человек — намного больше, чем мы предполагали. Я знаю, сир, ожидания от них у вас скромные, но то, что я видел, убедило меня, что свои дома и семьи они готовы защищать со всей решимостью. Думаю, эти люди еще нас всех удивят.

— Посмотрим. — В голосе Великого магистра сквозило сомнение.