Меч и ятаган

– Разумеется, ты прав, – благодушно согласился с сыном отец, а сам снова обратился к Томасу: – Завтра с шестью галерами я выхожу на Сицилию, сопровождая четыре галеона с первыми двумя тысячами солдат, которые положат там задел нашему обустройству. Оттуда я отправляюсь на Мальту, снестись с ла Валеттом. Рад буду предложить вам и вашему эсквайру место на моем флагмане.

– В высшей степени великодушно с вашей стороны.

– Тогда с первым светом будьте на борту. На рассвете мы отплываем. – Гарсия встал с кресла, а за ним поднялись остальные. – Ну а теперь прошу меня извинить: много мелочей, которые еще надо уладить. Фадрике проследит, чтобы вас определили на постой здесь, в цитадели, и позаботились о ваших лошадях.

– Они не наши. Их нам в Бильбао одолжил начальник порта, так что они – собственность вашего короля.

– Тогда их можно будет пристроить для нужд моей армии… Что ж, господа, удачного вам дня. Желаю без суеты закончить завтрак и наконец отдохнуть. Пойдем, Фадрике!

Несмотря на тучность, двигался дон Гарсия с порывистой стремительностью, так что сын за ним едва поспевал. Когда дверь за ними закрылась и шаги утихли, Ричард пододвинул свою тарелку и возобновил трапезу, а спустя минуту негромко произнес:

– Получается, расклад все-таки не в нашу пользу.

Томас на это пожал плечами:

– Насколько себя помню, так у Ордена обстояло всегда. На протяжении всей его истории.

– Пустая героика, – задумчиво проронил Ричард. – Или попытка придать самоубийственным порывам обличие доблести.

– Попридержи язык. Ты не ведаешь, что говоришь. Служители Ордена дают клятву сражаться во славу Божию, и ни для чего иного. А самоубийство – смертный грех, и ты это отлично знаешь. – Смирив раздражение, Томас с ухмылкой добавил: – Кроме того, как выразился сын дона Гарсии, Бог на нашей стороне.

– Ну да, божественное благоволение здесь не помешает. Однако, если я не ошибаюсь, Всевышний почему-то не вступился, когда Сулейман отнимал у Ордена остров Родос. И где он был, когда с падением Акры Орден чуть не оказался сметен с лица земли? Откуда у вас уверенность, что Бог непременно встанет за вашей – за нашей – спиной на Мальте?

– Уповать на Бога в нашем деле не мешает при любом раскладе, – ответил Томас, хотя сомнения Ричарда вполне разделял. Он поднял глаза – молодой человек близко на него смотрел.

– Иногда мне думается: неужто Божья воля состоит в том, чтобы подвергать мучениям тех, кто так истово ему поклоняется? Если да, то я не могу не усомниться в здравомыслии и самого Господа, и его творения.

– Осторожнее, Ричард. Ты богохульствуешь.

– Да нет, просто философствую. По моему разумению, обе стороны в грядущем противостоянии сражаются во имя веры, у каждого своей. Если верх одержат турки, то значит ли это, что от нас отвернулся Бог, или же их вера просто более крепка? А если она одинаково сильна и у тех, и у других, то значит ли это, что судьбу боя решают сами люди?

Действительно, что тут скажешь. Остается одно: если больше не можешь убивать во имя Христа, то тогда придется драться хотя бы ради того, чтобы не дать убить себя во имя Аллаха.

– Если это и впрямь решают люди, то значит, быть посему. Я готов внести в это свою лепту. – Томас встал. – Ладно, пойду прогуляюсь.

– А я?

– А ты – нет. Оставайся здесь. Доедай, а затем принеси наши сундуки и устраивайся на отдых. Он тебе ох как не помешает. Вскоре он станет для нас недосягаемой и самой вожделенной роскошью.

– Вроде вечного покоя?

Томас, подумав, покачал головой:

– Может статься, что и его получится обрести лишь после долгих мучений.

Глава 13

Флотилия находилась всего в половине дня пути от бухты Пальма-де-Майорка. Томас с Ричардом наслаждались прохладой утреннего бриза, когда на горизонте был замечен первый парус. Моряк в корзине на главной мачте, одной рукой прикрыв глаза от солнца, другую выпростал в сторону северного горизонта, откуда со стороны Франции задувал упругий ветер.

Капитан флагмана на кормовой палубе, подойдя к бортику, поднес ладонь ко рту:

– Что ты там видишь?

Моряк некоторое время напряженно оглядывал горизонт, высматривая какие бы то ни было подробности. Движение на главной палубе замерло: все ждали ответа.

– Два латинских паруса, господин капитан!

– Как пить дать, это галера, – высказал мысль Томас.

– Откуда вам известно? – поинтересовался Ричард, выгибающий шею в попытке что-нибудь разглядеть поверх зыби. – Я вот даже не вижу.

– Правильно. Пока и не увидишь. Она еще с час будет за бугром.

– Каким таким бугром?

Томас улыбнулся, припоминая, как его эсквайр добрую половину пути от Лондона провалялся горестным калачиком в каюте галеона.

– В мореходстве ты, я вижу, пока несведущ.

– Это верно, – спесиво фыркнул Ричард. – И не испытываю ни малейшего желания плавать под парусами в дальнейшем. Дай Бог, чтобы эта перипетия быстрее закончилась.

– Ты ведь человек образованный, а потому, вероятно, слышал, что Земля на самом деле круглая.

– Конечно, – сердито покосился Ричард.

– Из чего следует, что паруса становятся видны, лишь когда корабль выплывает из-за изгиба горизонта.