Меч и любовь

Когда явился Дамиан, у Генриха уже созрел план. Он приказал слугам удалиться. Генрих внимательно осмотрел Дамиана, который являл полное равнодушие к нему и смотрел то на него, то на стены. Только сейчас Генрих оценил, как хорош был собой парень, не смотря на измождённый вид и скудное одеяние. Волевое лицо, стройная фигура, крепкие мышцы – всё это говорило о незаурядной физической и духовной силе. Генриху всё больше и больше нравился этот бесстрашный юноша, чем-то похожий на него самого в молодости. Генрих понимал, что Дамиану он вряд ли симпатичен, но ради Люции он готов на всё. И после долгого молчания Генрих тихо и медленно заговорил:

– Мою дочь Люцию похитили злые враги, наши заклятые западные соседи, – и, сдерживая себя, чтобы опять не получить нервный срыв, продолжал: – А вместо неё подкинули двойника. Я готов хоть завтра начать войну против них, но у меня нет доказательств, что Люция у них. Ты должен помочь мне добыть их. Я мог бы заставить тебя, но в этом нет нужды, потому что, зная твою привязанность к моей дочери, ты и сам будешь мне помогать в её освобождении, – закончил Генрих.

Дамиан смотрел на своего господина и теперь уже очень внимательно слушал его.

– Итак, твоя задача под видом странствующего рыцаря попасть на турнир в замок Рауля Ланьяка и узнать, где они прячут Люцию. После этого вернуться и сообщить мне. И как можно скорее. Ну, а уж коли посчастливиться лично выручить из беды Люцию и привести в целости и здравии – милости моей не будет предела. Но помни! На свете всё проходит: и благие намерения, и добродетель, и зло, и даже любовь. Поэтому, чтобы помощь и дела твои были искренни, не забывай, что здесь у тебя остаются твои родные – отец, мать, братья и сёстры, – проговорил Генрих, выделяя последние слова.

– Итак, ты готов? Впрочем, если ты сейчас откажешься, я тебя немедленно отпущу, тем более, что я обещал твоему отцу. В этом деле мне нужна искренность и честность по отношению к моей несчастной дочери, – вполне искренно продолжал Генрих. – А теперь слушаю тебя.

– Я люблю Люцию и готов ко всему, но мне всё-таки кажется, что вы заблуждаетесь. Это Люция, просто пока она чем-то сильно напугана, но со временем отойдёт, я это почувствовал по последней встрече с ней, – произнёс Дамиан, стараясь убедить господина не торопиться.

После некоторого раздумья Генрих щёлкнул пальцами, и откуда-то появился Эрик.

– Принеси сюда тот талисман, – приказал Генрих.

Эрик так же незаметно удалился. И когда он принёс талисман, который Лилиан подарила Дамиану, Генрих объяснил Дамиану, каким образом талисман доказывал, что девушка не его дочь.

– Ну, что ты на это скажешь? – с раздражением произнёс Генрих.

– Первое, что я скажу, это то, что вы должны мне вернуть этот талисман, подаренный этой девушкой, пусть будет Лилиан. Второе, конечно же, я готов хоть сегодня ехать в замок Рауля Ланька, – закончил Дамиан.

Генрих не привык, чтобы с ним так разговаривали, но он сдержался, потому что это дело некому больше было доверить.

– Хорошо, я отдаю тебе этот талисман, но помни! О том, что предстоит сделать, должны знать только трое: ты, я и господь.

– Когда мне ехать? – спросил Дамиан, когда из рук Генриха получил талисман.

– Не сейчас. Я вижу, ты ещё не совсем здоров. Но надо поспешить, поскольку турнир начнётся на днях, так говорил Кристоф. О тебе позаботятся. Поправляйся и готовься надлежащим образом. Всё необходимое в дорогу тебе предоставят. И не позднее завтрашнего вечера отправляйся в путь. Перед отъездом я тебя найду, – закончил Генрих.

И, дав необходимые распоряжения своим слугам относительно Дамиана, он удалился.

Глава 12

Меж тем в замке Рауля Ланьяка, не на шутку влюблённый Астор, в который раз бросался в пространные объяснения с Люцией. Но та хранила ледяное молчание и только изредка задавала всё одни и те же вопросы: зачем её сюда привезли, и когда она сможет вернуться домой в замок отца. И вот в одной из таких бесед Астор от переизбытка чувств и в силу своей горячности не сдержал себя и попытался силой привлечь к себе Люцию. Он обхватил её гибкий стан и прижал к себе. Волна чувств захлестнула его, разум помутнел. Люция беспомощно билась в его железных объятиях, мотая головой во все стороны, поскольку Астор пытался ухватить её губы в страстном поцелуе. И вдруг он внезапно ощутил пронзительную боль в правой руке, а затем и под правой лопаткой. Разжав объятия, как ошпаренный, Астор отскочил от Люции. Он увидел перед собой свирепое лицо девушки с кинжалом в руках. С его собственным кинжалом, который она выхватила из его ножен в пылу объятий. Удары, нанесённые Люцией, были болезненны, но не опасны, поскольку нанесены были поверхностно и вскользь. Это небольшое кровопускание охладило буйный пыл Астора, и он, отойдя в сторону, сник. Закрыл лицо руками и стоял так продолжительное время. Люция тяжело дышала и не сходила с места. Взгляд её пылал, а зубы крепко сжаты.