Меч и перо

Гатиба ликовала. Потерпев поражение, действуя с помощью козней и интриг, она решила поговорить с азербайджанцами языком копий и мечей. Она мечтала с победой вступить в Тебриз, повесить велиахда Абубекра и посадить на престол Азербайджана своего сына.

Через несколько дней известие об угрозе нашествия иноземцев добралась до Гянджи.

У городской знати и авторитетных людей Арана не было и мысли идти на помощь правительству Тогрула. Они решили действовать по-иному: заручиться поддержкой Ширванского государства и, когда враги подойдут к границе Северного Азербайджана, дать им отпор.

Противников этого плана было немного. Тем не менее некоторые считали, что подобные действия приведут к окончательному расколу Азербайджана и выступали на помощь южным братьям.

В один из дней улицы, и площади Гянджи огласились криками глашатаев правителя города;

- Эй, жители Гянджи! Слушайте и знайте, элахазрет велиахд прислал фирман, который сегодня после вечернего намаза будет оглашен в мечети Сельджука! Все мужчины в возрасте от двадцати до сорока пяти лет обязаны прийти к мечети Сельджука! Х-е-е-е-й!

Кроме того, правитель Гянджи направил всем знатным, авторитетным и просвещенным людям города письма, приглашая их пожаловать в мечеть Сельджука.

В тот же день в полдень Фахреддин и Алаэддин пришли вместе с женами на званый обед к поэту Низами.

Поэт принял гостей в своем маленьком садике. Приглашенных было немного. Ни то из гостей не знал, по какому случаю Низами пригласил их.

- Я уверена, поэт собирается сообщить нам нечто важное, -шепнула Дильшад на ухо Сюсан.

В саду на большом ковре была разостлана скатерть, на которой стояли блюда с едой, фруктами и кувшины с душистым шербетом.

Когда гости сели вокруг скатерти, Низами сказал, обращаясь К Фахреддину:

- Люди обычно мало думают о будущем, но часто возвращаются мыслями к прошлому. И в этом нет ничего удивительного и загадочного. Прекрасная невозвратная пора детства и

юности находится позади. Так уж устроено человеческое сердце: прошлое мило ему, даже если оно не было очень радостным. На свете есть три вещи, способные перенести меня на много лет назад и вновь сделать молодым: поэзия, музыка и цветок гвоздики. Когда я читаю прекрасные стихи, которые волнуют мое сердце, мне кажется, я молодею, и рядом со мной опять встает моя милая далекая молодость. То же самое я испытываю, когда слушаю музыку и пение. Музыку может сочинить старый музыкант, а песню исполнять певец преклонных лет, и все-таки они будут дарить нам ощущение молодости. Молодость - пора любви! Кто из нас не подносил своей любимой цветов гвоздики? И запах этого цветка делает меня молодым! Второй раз этот сад видит такое количество гостей. В первый раз здесь был пир в тот день, когда наша бессмертная и незабвенная Мехсети воз вратилась из ссылки. Как сейчас помню, она сидела на том месте, где сейчас сидит Дильшад-ханум, на этом самом коврике, на этом же самом тюфячке. Так пусть Дильшад-ханум и поможет нам воскресить в памяти образ замечательной поэтессы! Давайте хоть на миг опять вернемся к дням нашей молодости!

Фахреддин шепнул Алаэддину:

- Поэт позвал нас вовсе не затем, чтобы развлекать. Я уверен, все это лишь вступление...

Гости поддержали хозяина дома:

- Спойте, Дильшад-ханум, просим!

- Просим, просим!

- Не откажите, уважаемая Дильшад-ханум!

Фахреддин кивнул жене:

-Я тоже прошу тебя, Дильшад, спой, пожалуйста!

Из дому принесли уд. Дильшад начала настраивать его.

Низами выразил пожелание:

- Пусть Дильшад-ханум споет нам рубай Мехсети. После ее смерти никто на Востоке не писал таких мудрых, прекрасных рубай!

Дильшад запела:

Слеза с ресницы, словно кровь с ножа,

Стекает наземь горяча, свежа,

Кровоточит изрезанное тело,

Не так ли ты истерзана, душа?

Какое горе! Я была пьяна,

Разбила чашу, полную вина.

- Такой, как ты, и я была когда-то,

Разбитая, промолвила она.

Прекрасна роза средь родных ветвей,

Прекрасен одержимый соловей.

Удивлена коротким веком роза,

А соловей - своей разлукой с ней.

Воодушевление, с каким Дильшад исполняла рубай Мехсети-анум, передалось всем присутствующим. Почувствовав это, Низами решил заговорить о том, ради чего он пригласил в свой дом гостей.

- Мне кажется, - начал он, - многие из вас догадываются, что я позвал вас к себе не для того, чтобы повкуснее угостить. Вкусно поесть вы можете и у себя дома. А вот стихи, музыку и песни вы услышите не в каждом доме. Голоса Дильшад и Сюсан обращает нашу память к прошлому. Всем нам известно, сколько, печальных дней было в жизни этих уважаемых ханум, которые сейчас сидят рядом с нами. Тому, что они здесь и мы наслаждаемся их голосами, мы обязаны личному героизму и мужеству; нашего соотечественника. Я пригласил вас к себе, чтобы напом нить вам об этом героизме, ибо наше время нуждается в нем. События и обстановка в государстве таковы, что мы должны

взяться за оружие, так как враги опять замышляют поработить азербайджанский народ. Я хочу прочесть вам письмо Абубекра ибн-Мухаммеда.

- Просим, просим! - воскликнули присутствующие.

Низами достал из кармана письмо велиахда и начал читать: