Меч и перо

– Ну, ладно, не ворчи, не промокнем, – сказала Гульжамал сестре, когда в окошке появилась акушерка.

– Эже², вам кого? – спросила она их.

– Девушка, мы к Кадыркуловой.

– В какой она палате?

– По-моему, в третьей. Гульжамал, ты не помнишь? – спросила она сестру.

– Так, так, – посмотрела в свой журнал акушерка. – Вот она, Кадыркулова Салтанат, третья палата, – нашла она нужную фамилию.

– Да, да, – обрадовалась Айганыш, услышав имя невестки.

– Хочу вас обрадовать, готовьте суйунчу.

– Будет, будет, дочка, суйунчу тебе. Не томи, говори, – обрадовалась Айганыш.

– Родила ваша Салтанат.

– Как родила? – опешила она, как будто ожидала услышать другую новость в этом благородном учреждении.

– Родила, потому что родила, – засмеялась акушерка, заметив замешательство сестёр.

– А почему никто нам не позвонил?

– Так она только полчаса назад разродилась. Мальчика – внучка вам родила. Я вас поздравляю!

Поседевшая, словно белый одуванчик, Айганыш внезапно расплакалась от этой радостной вести.

– Ты слышала, мальчик, мальчик… – обрадовалась Гульжамал, у которой тоже навернулись слёзы на глаза.

– Чего вы плачете, апашки, радоваться надо, – снова улыбнулась акушерка.

Айганыш, задыхаясь от волнения, поспешила на улицу. Ей нужен был глоток свежего воздуха. Выйдя на крыльцо, она подставила лицо первым каплям дождя.

– Спасибо тебе, Всевышний, – прошептала она, наслаждаясь приливом новой жизненной энергии. Вслед за ней вышла и Гульжамал. Она подошла к Айганыш и, обняв её, сказала:

– Теперь он здесь с нами, он никуда не ушел.

– Да, Мурат здесь, я чувствую его, – прошептала Айганыш на ухо сестре и добавила: – Ты не поверишь, но у меня такое чувство, будто жизнь только начинается.

Это был подарок свыше, и они стояли, прижавшись друг другу, до конца не веря свершившемуся чуду. А капли дождя, стекали ручейками по их лицам. И от этого у них было светло на душе.

Мимо проходил старик с большой чёрной собакой. Прохожий остановился возле женщин и в почтении снял шляпу.

– Почему вы плачете, красавицы? – спросил он их добродушно.

– Аксакал, у нас родился внук, – поделилась со стариком своей радостью Гульжамал.

– Поздравляю! Это же счастье. Как хотите назвать внука?

– Пока не думали об этом.

– Имя – путеводная звезда человека. Как назовете его, такая будет у него и судьба, – произнес старик, потом задумчиво посмотрел на счастливых женщин и продекламировал:

А дождь идёт и, кажется, что небо слезы льет,

И плачут небеса о том,

Что жизнь тоже вдруг когда-нибудь пройдёт.

Ведь жизнь, как цветок,

Весной однажды зацветет она на древе жизни,

Благоухает и превращается в созревший плод.

Осенний ветер же,

Как пожелтевшую листву, нас всех сорвет,

И в степи прочь все семена от плода унесет.

За днем приходит ночь, за тенью – свет.

А семена, однажды унесенные ветрами,

Новой жизни нам дадут восход.

И так во все века,

Пока жива душа,

Блуждать мы будем в бесконечности всегда.

– Вот так, мои дорогие. Берегите внука и себя, – сказал старик, взглянув ещё раз на них бесконечно добрыми и глубокими глазами.

– Спасибо, аксакал, за красивые стихи. Долгих лет вам жизни! – с признательностью пожелала ему Айганыш.

– Не надо благодарности. А знаете, я вот всё думаю над ответом на вопрос – что острей, меч завоевателя или перо поэта? – Старик, казалось, обращался к самому себе. Чело его прояснилось. – Всего вам хорошего! – тепло попрощался он с женщинами и собрался было уходить, когда к нему снова решилась обратиться Айганыш.

– Аксакал, можно вас попросить дать нашему внуку своё благословение? Ведь благословение, полученное от старика, много значит для младенца.

– Конечно, конечно, – остановился старец, воздел руки к небу, откуда продолжал идти дождь, и произнёс:

– О, Всевышний, благодарим тебя за дарованную новую жизнь. Просим тебя дать этому юному созданию здравия и благополучия. Чтобы мир, в который он пришел, был благосклонен к нему! Дай ему любовь к своей земле и матери родной! Пусть близкие его будут счастливы вместе с ним! Мы молим тебя, Создатель, чтобы этот младенец прожил долгую и счастливую жизнь, и его народ был благословенным! Да будет так! Оминь! – провёл он ладонями по лицу и пошел дальше своей дорогой. За ним покорно поковылял его черный пёс.

– Слушай, Гульжамал, давай назовем его Чингизом, – обратилась Айганыш к сестре и обернулась, чтобы сказать об этом старику. Но аксакал со своей собакой куда-то исчез.