Меч и Цитадель

– Иначе золото будет потеряно сразу же после захода солнца. Я не прошу передать его нам – просто выгрузите и возьмите под охрану. Ваше оружие останется при вас, и если кто из людей приблизится к вам вооруженным, вы вправе убить его. Я буду с вами, без оружия. Меня можете убить тоже.

Переговоры затянулись надолго, но в конце концов зверолюди уступили. Тогда я велел раненым, караулившим пленных, отложив контосы, запрячь в повозку четыре пары наших дестрие, а асциане облепили ее со всех сторон, приготовившись тянуть и толкать. Тут дверца в стальном боку повозки отворилась, и зверолюди принялись выносить наружу небольшие металлические сундучки – пока двое трудились, третий, тот, с кем я говорил, стоял возле них на страже. Оказавшиеся куда выше ростом, чем я ожидал, все они были вооружены фузеями, и вдобавок на поясе каждого висел пистолет (а пистолетов мне, кстати заметить, не доводилось видеть с тех самых пор, как иеродулы на моих глазах отстреливались из них от разбушевавшегося Бальдандерса в садах Обители Абсолюта).

Когда все сундучки оказались снаружи, а трое зверолюдей встали вокруг них с оружием наготове, я крикнул:

– Давай!

Раненые контарии хлестнули бичами запряженных в повозку дестрие, асциане напрягли силы так, что все жилы их вздулись, а глаза едва не вылезли вон из глазниц… и как раз в тот момент, когда все мы утратили надежду на успех, стальная повозка, вырванная из объятий размокшей земли, покатилась вперед и грузно проехала не менее получейна, прежде чем раненым удалось ее остановить. Тут Гуасахт, оставивший пост и со всех ног бросившийся к нам, размахивая моим контусом, едва не погубил и себя, и меня, но, к счастью, зверолюди вовремя сообразили, что он не опасен, а попросту в диком восторге.

Однако стоило ему увидеть, как зверолюди тащат сундучки с золотом обратно в повозку, и услышать, что я пообещал асцианам, восторг его изрядно увял. Пришлось напомнить, что он сам дал мне позволение действовать от его имени на свое усмотрение.

– Но я-то, когда берусь действовать, к победе стремлюсь, – с возмущением прошипел он.

Охотно признав за собою нехватку военного опыта, я заметил, что, на мой взгляд, победа нередко заключается в том, чтоб развязать себе руки.

– Это точно, но все-таки я надеялся, что тебе придет в голову лучший выход.

Неумолимо вздымавшиеся кверху, хотя мы и не замечали их движения, горные пики на западе уже впились остриями в нижнюю кромку солнца, на что я и указал Гуасахту.

Внезапно Гуасахт улыбнулся:

– Ладно. В конце концов, один раз мы у этих самых асциан добычу уже отбили.

Подозвав асцианского офицера, он сообщил новоявленному союзнику, что наши контарии возглавят атаку верхом, а его солдаты могут идти за стальной повозкой пешими. Асцианин ответил согласием, но после того, как его солдаты разобрали отнятое оружие, настоял на том, чтоб разместить полдюжины человек на крыше повозки, а сам вместе с остальными вызвался пойти на прорыв в первых рядах. На это Гуасахт согласился с явной неохотой, показавшейся мне сущим притворством. Затем мы посадили верхом на каждого из дестрие в новой упряжке по вооруженному бойцу, и я заметил, как Гуасахт что-то негромко втолковывает их корнету.

Я обещал асцианину прорывать заслон дезертиров в северном направлении, однако земля в той стороне для стальной повозки оказалась неподходящей, и в конце концов северное направление с общего согласия заменили северо-западным. Асцианская пехота, паля на бегу, со всех ног устремилась вперед. Следом за асцианами двинулась повозка. Толпу оборванцев, хлынувшую к ней с флангов, встретил плотный огонь наших контариев и фиолетовые разряды аркебуз асциан, засевших на крыше, а фузеи зверолюдей, устроившихся за решетками окон, каждым выстрелом укладывали наземь разом по полдюжины человек.

Основная часть нашей бакелы (а с нею и я) следовала за повозкой, прикрывая тылы – до тех пор, пока вражеская атака не захлебнулась. Дабы сберечь драгоценные боеприпасы, многие вдели контосы в седельные кольца, обнажили мечи и устремились вперед, добивать тех, кто уцелел под ударом возглавивших прорыв асциан.

Вскоре кольцо врагов было прорвано, и путь стал гораздо ровнее. Контарии, сидевшие верхом на дестрие, впряженных в повозку, немедля пришпорили скакунов, а залп Гуасахта, Эрблона и еще нескольких, державшихся прямо за ней, смел с ее крыши асциан, обернувшихся облаком алого пламени пополам с едким, вонючим дымом. Пешие асциане бросились врассыпную, развернулись навстречу нам и открыли огонь.

Участвовать в этом бою мне было вовсе не по душе. Я осадил дестрие, поотстал от прочих и посему – полагаю, прежде всех остальных, – увидел первую анпиэль, подобно ангелу из Мелитоновой сказки, несущуюся вниз, в нашу сторону, из-за окрашенной солнцем гряды облаков. На вид все они – обнаженные, стройные юные девушки – были просто прекрасны, однако ширине размаха их радужных крыльев мог позавидовать любой тераторнис, а в обеих руках каждой из анпиэлей грозно поблескивали пистолеты.