Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь

Француз снова остановился, однако теперь он уже не боялся, что ему не дадут договорить до конца. Он знал: еще какое-то время его слова будут держать пиратов в напряжении. Он говорил правду, и эта правда колола им глаза. Они все до одного чувствовали силу его обвинения и ждали объяснений; таким образом, из обвиняемого он неожиданно превратился в обвинителя.

– Черт возьми! Ты тут, кажется, что-то блеял насчет моей вины? Ого! Но здесь дураков нет. У этих ребят есть голова на плечах. Честное слово, ну какие вы с Личем командиры – просто курам на смех! Вы всегда вели себя как салаги – и на море, и на суше! Доказательства? Ловушка, куда мы угодили… И ты еще говоришь, что я предатель! Да, я уговорил Лича зайти сюда на ремонт, потому что во всем Карибском море лучшего места для этого не сыскать. Но разве я говорил ему, что не нужно принимать меры предосторожности – на всякий случай? Разве я советовал ему бросить все пушки на берегу, как ненужное барахло?

И француз указал пальцем туда, куда в первый же день свезли все пушки «Черного лебедя». Затем, стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, он продолжил:

– Кто вам сказал, что я ни о чем его не предупреждал? Неужели вы думаете, я не советовал ему возвести на скале укрепления и перенести туда пушки, чтоб охранять вход в лагуну? У нас шестьдесят орудий. И с ними нам была бы не страшна и вся ямайская эскадра. Пускай бы попробовали они сунуться в проход – тут же пошли бы ко дну. А как он отнесся к моему совету?

Однако де Берни не успел больше вымолвить ни слова, потому что Уоган, которого трясло от злобы, тут же оборвал его:

– Он врет! Не слушайте его! Ничего такого он ему не советовал. Он врет!

– Неужели? – бросил де Берни, гневно усмехнувшись. – Ладно, пусть я не предупреждал его и не говорил, что пушки следует перенести на скалу…

Тут он вдруг повысил голос:

– Но честное слово, тогда из какого дерева выдолблены ваши головы, твоя и Лича, коли вы сами до этого не додумались? Он же был капитаном, а ты, Уоган, его старпомом. И вы оба в ответе за жизнь ваших людей. Почему ни ты, ни он не подумали о том, как защитить бухту? Кто дал тебе право перекладывать свою вину на плечи другого? Лич мертв – он уже ничего не скажет. Вот они, твои люди, и все они из-за твоей дурацкой беспомощности оказались в мышеловке – по твоим же собственным словам. Они требуют от тебя ответа. Так что давай, отвечай им! Отвечай же!

Из глоток буканьеров, которых обвинение, брошенное французом, мгновенно ввергло в ярость, вырвалось глухое рычание:

– Отвечай! Отвечай!

– Пресвятая Дева! – заорал Уоган, вдруг испугавшись, что по милости коварного француза на его голову вот-вот обрушится гроза. – Что вы слушаете этого брехуна! Разве вы никогда не слыхали, на какие проделки способен Чарли Великолепный? Неужели вы позволите этой прожженной шельме дурачить вас и дальше? Говорю вам, он…

– Лучше скажи, почему ты не поднял пушки на скалу? – крикнул ему кто-то.

– Да, скажи, сучий сын! – проорал другой пират, а вслед за ним завопили и все остальные: – Отвечай! Отвечай!

Бледный как смерть, дрожа от страха, Уоган чувствовал, что его сейчас начнут рвать на части. Де Берни, прикрывавшийся им как щитом, теперь не испытывал к нему ничего, кроме презрения. Сделав шаг вперед, он попросил тишины.

– Оставьте этого безмозглого кретина! В конце концов, даже если мы найдем виноватого – какой в этом прок! Давайте-ка лучше помозгуем, как выбраться из западни.

Пираты, все как один, замерли в ожидании. Де Берни заметил Холлиуэла, уставившегося на него своей жирной рожей, и Эллиса, который было рванулся к нему. Но тут раздался сухой и резкий голос Бандри:

– И то правда! Здесь есть над чем подумать!

– Смелей, Бандри! Еще рано рвать на себе волосы.

– Смелость здесь ни при чем – мне ее не занимать. И башка у меня, слава богу, покамест на месте.

– Можно иметь и то и другое и вместе с тем не иметь воображения, – сказал де Берни.

– Если ты нас выручишь, Чарли, – воскликнул Холлиуэл, – мы пойдем за тобой хоть в ад!

По рядам буканьеров прокатился возглас одобрения – всем хотелось поддержать де Берни, который стоял, в раздумье нахмурив брови. Потом он так же задумчиво улыбнулся и сказал:

– Думаю, вряд ли Чарли Великолепному еще будет суждено командовать буканьерами, какая бы участь вас ни ждала.

И вдруг, оживившись, он прибавил:

– Ладно, чем черт не шутит, может, и мне удастся спасти свою шкуру вместе с вашими, – кажется, я знаю, что нужно делать…

Тут по толпе буканьеров прокатился невнятный гул, похожий на рокот огромной волны, разбившейся о скалу. Пираты стояли, недоверчиво разинув рты. Но не успели стихнуть их голоса, как вдруг с флагманского корабля прогремел новый залп. Подскочив на месте, все опять посмотрели в сторону моря.

Залп пришелся им поверх голов – чтобы привлечь их внимание. Ядро выкорчевало несколько пальм метрах в двадцати от того места, где они стояли. Вслед за тем пираты увидели, как на корабле стали поднимать и опускать сигнальный флажок. Не отрывая глаз от флажка, де Берни спокойно размышлял.