Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь

Затаив дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова, могущего объяснить сие дурное предзнаменование, Просперо слушал цветистые фразы: Оттавиано расписывал, как мессир Андреа Дориа, первый гражданин города, отец своего народа, пришел в Геную, чтобы освободить ее от иноземных супостатов. Лигурийская республика больше не должна платить подати на содержание императорских армий в Италии. Испанские оковы сброшены. Под великодушной защитой короля Франции Генуя впредь будет свободной, и за это великое благодеяние благодарить нужно мессира Андреа Дориа, этого льва морей.

Тут он сделал паузу, как актер, вызывающий аудиторию на аплодисменты, и толпа тотчас же взорвалась криками: «Многая лета Дориа!»

Сам Андреа поднял наконец руку, чтобы восстановить тишину и дать Оттавиано Фрегозо возможность продолжать.

Тот перешел к более конкретным и немедленным выгодам, принесенным происшедшими событиями. Грузовые суда с зерном уже разгружались в порту, и хлеба должно было хватить на всех. Люди его кузена Чезаре гнали скот на убой, и голоду, от которого страдали генуэзцы, вскоре будет положен конец. Вновь прокатился гром оваций; теперь толпа вопила: «Многая лета дожу Фрегозо!»

Затем последовали уверения Оттавиано в том, что людские страдания не останутся безнаказанными. Те, кто повинен в перенесенных лишениях, должны быть привлечены к ответственности; тех, кто без зазрения совести довел Геную до голода, чтобы удержать ее под пятой иноземных завоевателей, нужно немедленно судить. С грубым красноречием описывал Оттавиано злодеяния людей, доказавших, что они не любят родину, ввергнув город в беду. Он довел себя до такой степени исступления, что вскоре заразил им и многочисленную аудиторию. Ответом ему были свирепые выкрики: «Смерть Адорно!», «Смерть предателям республики!».

Просперо, пришедший в ужас от скрытого подтекста этой речи и выкриков толпы, вышел из оцепенения, лишь когда кто-то принялся дергать его за рукав и шептать на ухо:

– Наконец-то я вас нашел, Просперо. Я искал вас более двух часов.

Рядом с ним, пыхтя и отдуваясь, стоял Сципион де Фиески.

– Поскольку вы слушали этого фигляра, вам понятно, что происходит. Хотя вряд ли все, иначе вас бы тут не было.

– Я был на пути ко дворцу, когда меня зажали в этой толпе.

– Если вы ищете вашего отца, вам не найти его во дворце. Он в Кастеллетто. Пленник.

– О небо!

– Вас это удивляет? Фрегозо собирался отдать его голову толпе, чтобы снискать себе ее расположение. Уничтожить прежнего дожа – значит обеспечить безопасность нового. Необходимо лишить сторонников Адорно повода для протеста. Это наиболее логично. – Острым взглядом он окинул сомкнутые, сверкающие сталью ряды, вклинившиеся в толпу. – Это ваши люди и можно ли им доверять? Если да, то нужно действовать немедленно, если вы хотите спасти отца.

Просперо побледнел от горя. Разомкнув сжатые губы, он спросил:

– А что матушка?

– Она делит узилище с вашим отцом.

– Тогда вперед. Мои люди расчистят мне путь ко дворцу. Я немедленно увижусь с адмиралом.

– С адмиралом Дориа? – Сципион едва удержался от презрительного смеха. – Говорить с ним – все равно что обращаться к Фрегозо. Это Дориа провозгласил его дожем. Разговорами горю не поможешь, мой друг. Нужны действия. Немедленные и молниеносные. Французов в Кастеллетто не более пятидесяти, а ворота открыты. Это ваш шанс, если, конечно, вы уверены в своих людях.

Просперо призвал Каттанео и отдал приказ. Он быстро и тихо был передан по рядам, и вскоре отряд выдвинулся из сжимавшей его со всех сторон толпы. Идти вперед было невозможно. Оставалось только отступить и найти другой путь к возвышенности, на которой стоял господствовавший над городом Кастеллетто.

Глава IV Кастеллетто

Стоя на балконе, новый дож завершал свою пламенную речь, и, поскольку движение войска Просперо сопровождалось некоторым шумом и бесчинствами, толпа могла бы перейти от протестов к угрозам, а то и применению силы, если бы не устрашающий блеск воинского оружия.

В конце концов они выбрались из толпы и достигли Соборной площади. Но и тут им пришлось преодолевать сопротивление встречного людского потока. Потом, поднявшись по крутой улочке, ведущей к Кампетто, они смогли двигаться свободнее, сохраняя строй и держа копья наперевес. Никто не рискнул бы им помешать. Но когда в них узнавали чужестранцев под началом Просперо Адорно, вслед воинам летели угрозы и проклятия тех, кому от них досталось. Отвечая насмешками на насмешки, они продвигались вперед. Бледный и взволнованный Просперо шел в арьергарде вместе со Сципионом.

В Кампетто им повстречался еще один из капитанов Просперо, пробирающийся со своими шестью десятками людей вниз в поисках основных сил. Поэтому, когда Просперо достиг наконец красных стен Кастеллетто, еще подсвеченных багровыми лучами заходящего солнца, за ним двигался отряд, насчитывавший более двух сотен человек.

Створки ворот распахнулись, и солдаты быстрым шагом вошли внутрь. Люди, бросившиеся им наперерез, когда они проходили мимо домика стражи, были сметены с дороги, словно сухие ветки горным потоком.