Меч Ислама. Псы Господни. Черный лебедь

– Надеюсь, ты оценишь это. – Просперо подошел к низкому турецкому столику, инкрустированному слоновой костью и жемчугом, и, воспользовавшись им как табуретом, присел. – Тебе несказанно повезло, Драгут. В безвыходном положении, возможно самом отчаянном, в которое ты когда-либо попадал, у тебя появился шанс выпутаться. Я удивляюсь, как ты сам не догадался об этом. Напиши Андреа Дориа, что ты пленил его племянницу, и предложи ему в качестве выкупа дать тебе свободно выйти в море.

Просперо говорил спокойно, сдерживая нетерпение. Как игрок, затаивший дыхание, после того как поставил все на кон, он ждал, как будет воспринято его предложение. Глаза Драгута приоткрылись чуть шире, он долгим взглядом уставился на генуэзца. Наконец он медленно заговорил, и в голосе его сквозила насмешка:

– Вы, неверные, высоко цените своих женщин, я знаю. Но одна женщина за Драгута и весь его флот, пожалуй, слишком маленький выкуп, чтобы я поверил тебе.

– Я не прошу тебя верить. Рискни.

– О Аллах! Это пустая трата времени.

– А куда ты торопишься? Испробуй это, Драгут. Если ничего не выйдет, твое положение все равно не ухудшится.

– Разве что эти генуэзские собаки поднимут меня на смех.

– Но подумай, как тебя высмеют, если ты вообще ничего не предпримешь.

– Да сгноит Аллах твой язык! – взревел Драгут. Но тут же добавил: – Я поразмыслю об этом…

Так и не придя к определенному решению, наутро Драгут отправился на борт галеры Синана. Попав в отчаянное положение, он не хотел пренебрегать ни одной возможностью. Вместо приветствия он приказал Синану привести к нему женщину. Евнух стряхнул фаталистское оцепенение последних дней. Его маленькие глазки, впившиеся в лицо капитана, подозрительно сверкнули.

– Зачем она тебе, Драгут? – Он сложил губы бантиком и медленно покачал головой. – Эта женщина не для тебя. Ты же знаешь, какое предназначение я ей уготовил.

– А может, я решил иначе, – сухо ответил Драгут.

Этого оказалось достаточно, чтобы Синан впал в ярость. Его огромное тело затряслось.

– Она моя! – пропищал он. – Моя награда. Моя часть захваченной добычи. Так было условлено, и мы обязаны придерживаться договора.

– Да вразумит тебя Аллах. Прежде чем ты сможешь предложить эту жемчужину Сулейману, мы должны выбраться отсюда.

И он в двух словах объяснил, как монна Джанна может помочь им в этом. Частично убеждением, частично упрямой настырностью он вынудил Синана привести пленницу.

Она вышла на палубу без страха, что было недоступно пониманию этих мужчин. На Джанне было то же одеяние, что и в день, когда ее пленили, – серая накидка с капюшоном поверх серой же бархатной шапочки с оторочкой из драгоценных камней. Ее лицо было бледнее обычного, под глазами обозначились тени и морщины, вызванные тяготами заточения и волнением. Но она не жаловалась и ни о чем не просила, только смотрела на них – с презрением и сверхъестественной отрешенностью, которую Драгут воспринял как дерзкий вызов.

Он сидел рядом с Синаном на диване и затачивал гусиное перо. Оставив на время это занятие, корсар уставился на Джанну так, что его взгляд смутил даже Синана. Евнух подался к Драгуту, схватил его за рукав и принялся что-то тараторить по-арабски.

Анатолиец поднялся и ровным, спокойным голосом сообщил женщине, зачем ее позвали. Она должна написать своему дяде Андреа Дориа. Драгут продиктует ей письмо. Это нужно, чтобы адмирал убедился в том, что она находится на борту мусульманской галеры.

Так она узнала, что Андреа Дориа поблизости, и с такой эскадрой, которая вполне способна блокировать корсаров. А это, в свою очередь, вынуждает их прибегнуть к уловкам. Известие вывело ее из состояния безразличия. Джанна прерывисто дышала, не в силах скрыть возбуждения. Зрачки ее расширились и засверкали, бледные щеки покрылись румянцем. Однако, едва вспыхнув, надежда угасла снова. Джанна равнодушно согласилась написать письмо, заметив при этом, что ей отлично известно, как адмирал привержен своему долгу. Вряд ли он пойдет на такую сделку.

– Я того же мнения, – сказал Драгут, мрачнея. – Но это предложение синьора Просперо.

Поняв, что Просперо цел и невредим, Джанна успокоилась. Даже если Андреа Дориа откажется от сделки, положение ее не безнадежно.

Ответ адмирала, пришедший тем же вечером, был именно таким, какого она и ожидала. Письмо Дориа было составлено в таких оскорбительных выражениях, что Драгут впал в ярость и обратил ее на человека, вдохновившего его на эти переговоры.

Обескураженный тем, что его племянница находится в руках Драгута, адмирал все же насмешливо ответил корсару, что нужды в сделке нет, ибо он сам может взять все, что ему нужно. Дориа добавил, что, если монне Джанне будет причинен хоть малейший ущерб, с Драгутом поступят как с негодяем, бандитом и пиратом, каковым он и является на самом деле. Тогда он узнает, что такое мучительная смерть на крюке. В заключение Дориа предложил Драгуту выбор: либо немедленно сдаваться, либо ждать, пока императорская эскадра не захватит его в плен.