Меч истины (СИ)

- Когда наши отцы поехали возрождать колонию, я был слишком юн. Большинство из нас были такими. Из старших сегодня живы немногие. Вот, Филомен… Да. Леонтиск был стратегом. Отцы, навидавшись боспорских и римских порядков, не хотели, чтобы в городе воцарился кто-то один, решили восстановить обычаи предков, правивших сообща. Прежде это называлось «демократия».

Мне всё это было не нужно. Хотелось уйти, оказаться подальше от искушения. Но он шагал рядом и говорил, наклоняясь ко мне. У него выразительные губы. Не эти губы я хотела целовать. А его бритый подбородок казался почти непристойным.

- Первые годы колонии были беспечальны. Никто не мешал поселенцам обустраиваться на развалинах. Степняки-гунны прогнали готов на запад, а потом и сами ушли. Боспорскому царю не до нашего полиса, он готовится к войне за возвращение Азии: земли вплоть до Ионийского побережья вновь должны стать греческими. Новая Эллада - именем Олимпийских Богов. А у нас много лет было тихо.

Адраст, Филомен и другие начали торговать в верховьях Танаиса с тамошними пастухами и пахарями. Город прежде славился ремеслом, и мы торопились возродить эту славу. Всё было мирно.

Должно быть, поэтому архонты не спешили укрепляться. Ты видела: стена до сих пор ещё не достроена. А ведь мы в городе скоро десять лет. Но два года назад кто-то убил Леонтиска.

- В городе убили?

Это вырвалось у меня помимо воли. Не прошли даром годы, что с Мечами провела. Иногда мне казалось, что я могла стать одной из них. До того дня, как меня отказался слушаться мужнин клинок.

Так и теперь, я вдруг враз позабыла, что должна сторониться Александра. Интересно мне стало. И жутко. Как бывало всегда, когда к Мечам приходили с новым делом. Неинтересными делами они не занимались.

Стратег кивнул:

- Это было в городе. Однажды утром его нашли на окраине, и мы содрогнулись. Никто прежде не слышал, чтобы так убивали. Тело было разъято на члены, и члены эти развесили по деревьям. Самое жуткое, что голову не отрезали, а словно бы отгрызли. И на лбу красовалось клеймо – отпечаток монеты Митридата-Победителя. О ламиях начали болтать, когда поняли, что стратега обескровили живым. Убийство повергло город в панику. Немногие сохранили трезвый рассудок: Филомен, Адраст – первые архонты. Я сам, меня как раз выбрали преемником Леонтиска. Да ещё вот Кратон. Он здорово помогал мне успокоить город. Честно говоря, если меня не станет, никто не сумеет командовать войском лучше Кратона!

Не могла не спросить:

- Это тот, линялый, что предлагал испытать нас огнём?

Александр сделал протестующий жест:

- Ты не должна сердиться на него. Кратон хладнокровен, он ничего не делает наобум. Не стал бы он причинять необдуманный вред незнакомым женщинам.

Мне подумалось, что причинить вред можно обдуманно. Но вслух молвила:

- А кто такие белые ведьмы?

Он пожал плечами:

- Я не знаю, кто пустил этот слух. Никто не видел убийц Леонтиска.

- А что случилось с Адрастом?

- Адраст погиб столь же страшно. Его корабль пропал на реке, а потом всю команду нашли на деревьях вдоль по течению. Частями. И на челе купца тоже было клеймо.

Всё это было жутко, и требовало подумать. А я всё же вдова Меча…

Богиня моя! Неужели я приняла свою потерю, раз называю себя вдовой? Много месяцев не могла вымолвить это слово. Марк, ты умер, а я продолжаю жить! Почему так?

А стратег продолжал:

- После смерти Адраста я принял меры. Никто не выезжает из города без надёжной охраны. Все с этим согласны. Недоволен один Филомен: это мешает торговле.

Надо было сказать ему, чтобы потолковал обо всём с Лугием. Но он внезапно повёл иные речи:

- Благородная Аяна, я понимаю, что ты скорбишь. Но жизнь продолжается, и на смену скорби приходят новые радости. Ты растишь сына, которому нужен отец. И тебе самой нужен мужчина… который будет заботиться о тебе.

Он снова заглядывал мне в лицо. Глаза влажно отблёскивали в свете Луны.

Странная была эта ночь. С неба моя Богиня леденила мне спину своим немигающим взглядом. Я вновь почувствовала себя голой и жаркой. Неужели Александр тоже это чуял?

*

Знала я, что когда-то он придёт с этим ко мне, знала и боялась. Что мне ему сказать? Лето катилось к концу, и вокруг творились такие дела, страшнее которых в жизни не видела. Потому стратег являлся редко, словно давал мне время подумать.

Думами тоску не разведёшь. А делом можно. С тех пор, как Лугий занялся поисками ламий, безопасность дома на мне была. Да и много ещё чего. Потому если и приходила мне иногда мысль о любви стратега, то разве бессонными ночами. И то, если другие думы не мучили.

А всё же на исходе лета он явился в наш дом каким-то иным. Плащ нарядный, драгоценное обручье камушками блестит. И сам ровно светился, никогда таким красивым его не видела.

Домашних не было, дети во дворе играли. Гай по обыкновению воскликнул было «папа», потом углядел, что «дядя Асандр». Златка на гостя зыркнула сурово, не жаловала она стратега. Особенно злилась, когда Гаяр его за Марка принимал.