Меч истины (СИ)

Вот, сказал. И правду, в общем-то, сказал. Но истаяла высокая тень за плечом, и в спину сразу потянуло ледяным сквозняком. А чего ты хотел? Если бы ты дал мне быть равным, я не испытывал бы растерянности теперь! Впрочем, он не слышит. Он ушёл. Я теперь уже навсегда один.

И разбираться c ламиями мне тоже придётся одному. Не надо тешить себя надеждой на призраков.

- Эй, Кратон, ты говорил, что видел ворон прежде смерти Леонтиска?

Кажется, он успел забыть. Не важно, я не забыл. Кратон захмелел слегка, пьяновато улыбнулся:

- Да, вроде что-то такое… Не помню.

- А ты вспомни.

- Ну, как я тебе сейчас… До завтра потерпи, а?

- Не потерплю. Рассказывай.

- Какой ты! Я с караваном ехал, до города ещё не добрались. У Скотьей Могилы, точно - там это было!

- Что за Скотья Могила?

- Да, было раз – стадо гнали на продажу. И молния в стадо попала. Вот картинка, скажу я тебе! На земле выжженный круг – два десятка шагов. И в кругу обугленные коровьи туши, длинные, страшные, палёным смердит. И пастухи завывают! Дурни, радовались бы, что по ним не попало! Голов пятнадцать убило разом, их закопали потом, курган сверху насыпали – Скотья Могила, стало быть.

Он странно посмеивался, рассказывая мне это, словно увиденное забавляло его. Парню не надо больше сегодня пить.

- Ну, и что ты видел у Скотьей Могилы?

- Я ж тебе только что…

- Смерть коров меня не волнует. Ты говорил, что видел там мёртвых людей. Когда ехал в Танаис, а твой дядька был ещё цел.

- А-а, ну да. Всё, как Евмен трепал. Подъехали, видим – птицы. Клюют что-то. Сармат-табунщик висел. У него лошадей взять хотели, а он не давал, дурачок. За это его и разобрали.

Да, мой ты хороший! Совеет на глазах. Домой на себе не потащу, пусть тут ночует. А мне пора уже. Вон, Пётр у двери измаялся весь, глядя на мой загул. И не ушёл ведь, святоша настырная!

Снаружи стемнело, и народ потихоньку тянулся к выходу. Оторвался от компании даже болтливый Евмен, и теперь громко прощался от порога. Я поднялся уйти. Монах встрепенулся тоже. И тут меня поймал толстый корчмарь:

- А как же деньги, добрый человек? Ты много выпил сегодня, думаешь ли платить?

Не люблю, когда с меня вот так лишнее трясут. Сейчас морды бить придётся. Давненько этого не делал - ладно, плевать! Повернулся к Петру:

- Домой ступай. Я тут потолкую ещё.

Он хотел спорить, потом глянул на меня и не стал. Понял, что бесполезно. Я подождал, пока он уйдёт, и повернулся к хозяину:

- Так чего ты с меня хочешь, жирный? Я оплатил всё, что заказал.

- Как же! А последний кувшин?

Последний. Тот, что принёс Кратон. Вот глист, надрался до сладких соплей, а я платить должен!

Линялый уже храпел с присвистом на столе. Я пожелал ему самого страшного кошмара и только собирался ответить, как снаружи раздался истошный визг, заставивший умолкнуть всех в таверне. Я ломанулся к двери, а за мной корчемный вышибала, которому хозяин поручил выколотить с меня плату. Плата убегала, вот он и заторопился. Если подумать, именно эти пять талантов дурного мяса меня и спасли.

Танаис – город руин. Сплошные пустыри да развалины. Я помчался на звук – в какие-то лабиринты битого камня. Люди там обычно не ходили, а кого-то вот занесла нелёгкая.

Визжал Пётр, развалившись на земле в нелепой позе. Я даже не сразу понял, что с ним не так. Над монахом на корточках сидел кто-то тёмный и странный. Услыхав мои шаги, пружинисто отпрыгнул и развернулся, показывая длиннющий нож. Поодаль, освещённое луной, лежало ещё чьё-то тело.

Моё появление убийцу не напугало. При виде меня он плотоядно ощерился. И подпрыгнул, как лягушка, на согнутых ногах. Я вынул меч, но в этот миг кто-то сзади рухнул мне на плечи. Я упал коленями в щебёнку, понимая, что это уже всё. Но тут затопали шаги слоноподобного вышибалы, и нападающие ночными тенями растворились в темноте.

Поднимаясь, я ощущал, как сердце бешено колотится в груди, мешая дышать. А ноги сделались очень тяжёлыми. Я переставлял их с трудом, приближаясь к христианину.

Убийца вспорол ему живот. Монах скулил всё тише, пытаясь зажать руками рану, кишки склизкими змеями шевелились между пальцами, и руки казались чёрными, а лицо - совсем белым.

Я обернулся к вышибале:

- Эй, туша! Беги ко мне домой, Жданку веди. Да скорее, ламии тебя заешь!

Только на жену мою вся надежда. Она умеет лечить, кровь останавливает словом. Только бы успела. Я сел подле Петра, положив свои ладони поверх его перепачканных кровью рук, и уже понимал – не успеет.

Жизнь вытекала из него. Он больше не стонал, дышал коротко, рывками, а белые волосы склеил предсмертный пот.

- Скажи что-нибудь! Мне скажи, чтобы я мог их найти!

Но он ничего не сказал. Раскрыл рот ещё пару раз, судорожно клацая зубами, а потом руки поползли вниз, и взгляд остекленел. Зачем было его убивать?

Второй труп оказался болтливым Евменом.

Из темноты возникали новые люди. Появился и стратег Александр, сопровождающий Аяну и Жданку.

- Ты хоть успел их разглядеть? – спросил он.

- Одного, и то не слишком.

- И что ты можешь сказать?

- Это были не ламии!

*