Меч Юга

Деревья, бревна, слипшиеся плоты из веток и бревен - все это медленно катилось вниз по голодной реке, смешиваясь с редкими плывущими сараями и другими затопленными сооружениями. И Брандарк заверил его, что Уайтуотер не была большой рекой по норфрессанским стандартам. Она была намного меньше, чем Гринлиф на севере или могучая река Спиар на востоке, но градани признавал, что Уайтуотер приходилось принимать больше талого снега, чем Гринлиф, и ее более узкое русло создавало более быстрое и яростное течение.

Базел присоединился к нему, когда они ползли вверх по течению, указывая на интересные места вдоль берега. Кенходэну казалось, что в Норфрессе не было квадратного фута, на который Базел не ступал, не ездил верхом или не описывал его, и слишком многие из этих анекдотов были перемежены битвами.

- Хотел бы я разделить твой восторг от войны, - сказал он наконец, качая головой от холодного страха перед своей памятной яростью. - Это помогло бы.

- Восторг? - Базел задумчиво пробормотал: - Это то слово, которое я бы сам не употребил, парень.

- Какое еще слово ты можешь использовать? - с любопытством спросил Кенходэн.

- О чем бы ты ни думал, - трезво сказал Базел, поворачиваясь к нему лицом, - на свете нет ни одного здравомыслящего человека, который видел битвы, потерял дорогих ему людей, сам отнял слишком много жизней и все еще думает, что это не уродливо, мерзко и порочно, парень. Может быть, тебе будет трудно в это поверить, но я был бы счастливее, если бы так случилось, что я никогда не видел противника. И все же, чем бы это ни было, что могло бы сделать меня счастливым, это не то, что произойдет, потому что правда в том, что есть вещи хуже - намного хуже - чем они есть на самом деле.

Он отвернулся, чтобы посмотреть на реку.

- Я был защитником Томанака эти семьдесят с лишним лет, Кенходэн, и мне никогда не приходило в голову, что такое может случиться, когда я был мальчиком. И хорошо, что этого не должно было быть, потому что за двенадцать смертных столетий с момента Падения не было защитника градани - ни одного бога, не говоря уже о самом Томанаке. Я был не очень рад обнаружить, что он тоже хотел, чтобы я был таким, и все же, по правде говоря, он сам имел на это право с самого начала. Люди называют нас его Мечами, и мы такие и есть, потому что это нас он посылает против тех тварей, что похуже. Не так уж много его защитников умирает в постели, Кенходэн, но это у нас есть. Если мы должны умереть, то с мечом в руке, спиной к тем, кого мы любим, и лицом ко всему - ко всему, что им угрожает. И когда все сказано и сделано, для любого человека это не такой уж плохой способ закончить жизнь.

- Да, - мягко сказал Кенходэн. - Да, я это вижу.

- И, говоря по правде, - сказал Базел, поворачиваясь к нему, - не так уж плохо быть градани, когда мечи наготове. Слишком много веков Раж был проклятием моего народа, но это также оружие, которое всегда под рукой, которое подходит нам для битвы, как гном подходит для молота и наковальни. Особенно с тех пор, как Он сам рассказал нам правду об этом.

Кенходэн кивнул, но он также колебался. Раж был проклятием градани, внезапным, часто непредсказуемым взрывом жажды крови и резни, который во многом объяснял настороженность, с которой другие расы людей относились к ним. И после битвы с корсарами он задавался вопросом, было ли то, что он чувствовал тогда, тем, что чувствовали многие поколения градани.

- Какую "правду"? - спросил он наконец.

- Насчет Ража? - Базел навострил уши, и Кенходэн снова кивнул. - Ну, что касается этого, как много ты помнишь о Раже?

- Не так уж много, - признался Кенходэн. Практика помогла ему взглянуть правде в глаза и признать зияющие пробелы в своей памяти, но приятнее от этого не стало. - Знаю, что это долгое время поражало ваш народ, и знаю, что это произошло из Контовара, но не знаю, как это произошло и почему.

- Ах.

Базел несколько минут смотрел через борт на затопленную реку, явно обдумывая то, что сказал Кенходэн. Затем он снова повернулся к рыжеволосому мужчине.

- Ты прав, Раж был проклятием моего народа с самого Падения, - тихо сказал он. - Что касается того, почему это может быть, то ответ не так уж трудно найти. В последней войне волшебников, после того как Темные Лорды создали Совет Карнэйдосы и открыто обратились к черному колдовству, было не так уж много вещей, перед которыми они не остановились бы.

- Говорят, что последние два императора империи Оттовар твердо стояли за Свет, но к тому времени гниль проникла слишком глубоко, чтобы они могли ее остановить. Торен - его прозывают "Торен Меченосец" - был последним императором, но у него не было надежды удержать империю целой, и он знал это. Итак, он и Венсит объединили свои усилия с герцогом Кормаком из гномов Хрустальной пещеры и разработали план, чтобы спасти то немногое, что они могли, но они не смогли спасти мой народ.