Меч Кайгена (ЛП)

— Мы — Меч Кайгена, — яростно сказал Юта, — защитники империи.

Кван фыркнул.

— Это красивое название пушечного мяса.

Голос Мамору стал ледяным.

— Что ты сказал?

Кван напрягся, было ясно, что он ощутил ярость ньямы Мамору. Мамору смотрел, как глаза северянина двигались в нерешительности, а потом ощутил невольно восхищение, когда городской мальчик уперся ногами в землю и посмотрел ему в глаза.

— Я сказал, что вы — пушечное мясо, — голос Квана был ровным. — Император даст вам любую выдуманную историю, чтобы вы остались и умерли за него. Вы можете считать себя великими воинами с благородной целью, но для столицы вы — фигуры в игре.

Мамору глядел на Квана, щурясь. Океан кипел в его кулаках.

— Забери свои слова.

— Не стану, — упрямо сказал Кван. — Я иду обедать, — он зашагал прочь, но Мамору встал перед ним, преградил путь во двор.

— Я сказал: забери слова.

— Думаешь напугать меня, Мацуда? — Кван согнул пальцы, Мамору ощутил, как джийя мальчика замерцала, готовая к действиям. — Плевать, как хорошо ты бьешься. Еще шаг, и я…

Мамору шагнул вперед.

— Что ты?

Кван двигался быстро. Его апперкот с ледяными костяшками сработал бы против любого теонита, но Мамору был не любым. Он шагнул в сторону, повалил мгновенно новенького на землю. Кван рухнул на камни двора с приятным стуком, дыхание вылетело из его тела.

Оглушенный, северянин попытался втянуть пар в ладони для атаки, но джийя Мамору пробила его силу, забирая молекулы из его контроля. Он поднял Квана за воротник формы. Туман собрался и стал клинком льда на его свободной ладони, торчащего из костяшек у горла Квана. Это не был лед, рассекающий сталь, но это пронзило бы тело человека.

— Ого! — Мамору едва слышал тревожные голоса Ицуки и Юты за шумом гнева. — Полегче, Мамору-кун! Убери острие клинка, пока не случилось беды!

— Ты — хороший боец, — сказал Кван, все еще наглый, хоть у его горла был клинок, — и твоя гордость деревушки милая, но все это основано на лжи.

Мамору скрипнул зубами, его лед стал острее.

— Мамору-кун, ты не хочешь его убивать!

— Ты прав, — Мамору выдохнул, клинок стал водой. Он хотел ударить Квана по наглому лицу.

Так он и сделал.

Когда директор вошел во двор.

ГЛАВА 3: КРЫША

Мамору смотрел на свои колени, но ощущал, как его сверлил взгляд директора. Кван был на коленях на татами в кабинете рядом с ним, ткань была прижата к его лицу, чтобы остановить кровь, текущую из его носа. Удар ничего не сломал — Мамору совладал с собой — но северянин еще немного походит с кровью из носа.

— Кван Чоль-хи тут новичок, — сказал директор, опустил ручку и сцепил ладони на столе перед собой. — Он мог не быть обучен поведению в прошлой школе, но, Мамору, ты знаешь, что не так воины Такаюби решают разногласия.

Мамору сжал кулаки на коленях, костяшки правой ладони все еще болели, все внутри сжалось от стыда.

— Мне очень жаль, сэр, — сказал он своим коленям.

— Мне жаль, что ты не смог показать хороший пример переведенному ученику, — сказал директор, неодобрение в его голосе было невыносимым для Мамору. — Ты талантлив, Мамору, но талант — ничто без дисциплины. Ты не будешь полноценным Мацудой, если будешь позволять гордости подавлять твои принципы.

Давясь от стыда, Мамору смог лишь кивнуть.

— И Кван Чоль-хи, — директор повернулся к мальчику. — Я хочу уточнить, что такое поведение не терпят в этой школе или этой деревне. Сыновья обычных людей могут драться во дворах школ, но не воины. Мы решаем разногласия в бою. В следующий раз, когда вы с Мамору поссоритесь, несите это в боевой круг или держите в себе. Ясно?

— Да, сэр, — буркнул Кван, как мог с кровью, текущей из носа.

— В наказание вы оба останетесь после школы и уберете всю крышу без использования своих сил.

Сердце Мамору сжалось. Задача не была сложной, но он не хотел делать это с Кваном.

— Можете закрепить ноги льдом, — продолжил директор, — но убирать будете голыми руками. Кван, я свяжусь с твоим отцом и расскажу ему, что ты задержишься этим вечером. Мамору… — он долго смотрел на племянника и вздохнул. — Я скажу твоей матери, когда буду дома.

Стыд в груди Мамору стал физической болью. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не выпалить: «Прошу не говорите ей!».