Меч Кайгена (ЛП)

Мамору не был в порядке. Он снова кипел, джийю тревожил жар.

— Как он мог бросить все, что знал — наследие семьи — ради новой религии?

— Такеру рос, познавая обе религии. Он изучал их тщательно, как изучал клинок. Как лидер, он должен был принять решение, — Котецу сделал паузу. — Ты точно в порядке? Твоя джийя ощущается не очень…

— Котецу Кама, — Мамору резко поднял голову. — Расскажите мне об обсидиане Яммы.

— Что? — Котецу опешил.

— Твердый тип стекла Яммы, — сказал Мамору. — Кайгенские мастера знают, как его делать?

— Конечно, — сказал Котецу. — Нынче Кайген и Ямма многим обмениваются в товарах и культуре, многие кайгенцы работают со стеклом джонджо.

— Но не зилазенским стеклом?

— Конечно, нет, — Котецу рассмеялся. — Создание того материала — техника рода, как наша ковка и твой Шепчущий Клинок. Это тайны семьи Зилазен.

— О, — Мамору этого не понимал. — Так кайгенская армия не производила ничего из зилазенского стекла?

— Нет, — сказал Котецу, — хотя мой кузен рассказывал, что Империя закупала много пуль Яммы, так что, может…

— А что-то крупнее? — спросил Мамору. — Кайген получал машины из зилазенского стекла? Танки или самолеты?

— Не знаю, — сказал Котецу. — Зилазен вынуждает таджак управлять машинами, а не джиджак. Покупать такое снаряжение — чушь. И у Кайгена нет мастеров, способных создать зилазенское стекло. Думаю, кузнецу Кайгена нужно вступить в брак с сенкули Зилазена, чтобы узнать эти тайны. Но даже так их могут надежно оберегать. Может, этому можно учиться только крови Зилазен, так что… ребенок смешанного брака, возможно?

Тамами неодобрительно цокнула языком.

— Какой хороший теонит захочет портить так свой род?

— Не знаю, — Котецу пожал плечам. — Если бы мы смогли увидеть катану из зилазенского стекла, смешанная кровь того стоила бы.

— Такое было бы возможно? — спросил Кван, и Мамору не мог понять, был он взволнован или пытался увести разговор от самолётов.

— Я знаю, что мечи из зилазенского стекла делали в прошлом, — сказал Котецу.

— Правда?

— Они очень редкие, — сказал Котецу. — Их не больше сотни в мире.

Кван задал еще пару десятков вопросов о ковке мечей, жена Котецу решила, что мальчики наелись, и кузнец отвел Мамору и Квана к краю деревни и отправил их в путь. Мамору механически поклонился наставнику и пожелал ему доброй ночи.

Он и Кван пошли вверх по горе, он ожидал, что северянин скажет ему: «Я же говорил». Он готовился к этому, но Кван не насмехался. Он шел без слов у локтя Мамору по тропе к западной деревне.

Он сказал лишь:

— Ты будешь в порядке?

Голос Мамору не был сдавленным или кипящим. Он был пустым.

— Да.

Они шли какое-то время в тишине. Квану уже не нужно было, чтобы Мамору его вел. Первый свет проник на небо, озаряя путь перед ними.

— Как твоя рука, Кван-сан?

— Чоль-хи.

— Что?

— Зови меня Чоль-хи, — сказал Кван. — Мы упали вместе с горы. Можем уже звать друг друга по имени, да?

Мамору не посмотрел на другого мальчика.

— Если хочешь.

— Спасибо, что познакомил меня со своими друзьями-нуму, кстати. Они были хорошие.

— Рад, что они тебе понравились, — сказал Мамору, — но прости, что тебе пришлось сидеть на уроке истории.

— Ничего, — сказал Кван. — Мне нравится слушать. И ваша история довольно интересная.

«Если это история», — подумал Мамору. Если Хибики-сэнсей мог ошибаться о прошлом Такаюби, могла и бабуля Котецу. Могли все.

— Так, кхм… — Кван ощутил тяжесть ньямы Мамору, потому что сменил тему. — Круто то, что нуму Котецу говорил об оружии из зилазенского стекла, да? Я не знал, что Зилазен делали мечи!

— Как и я, — сказал Мамору. — Думаю, мастера мира делятся чем-то друг с другом, это не всегда касается коро.

— Думаешь, катана из зилазенского стекла была бы сильнее твоего магического Шепчущего Клинка?

— Я не могу сделать Шепчущий клинок, — сказал Мамору. — И вряд ли будет шанс проверить меч. Котецу Кама сказал, что в мире их меньше сотни.

Два мальчика расстались чуть дальше по тропе.

— Спокойной ночи, Чоль-хи-кун, — сказал Мамору, обращение легко слетело с его языка. Было странно, но Кван повернулся и улыбнулся ему утомленно, но с благодарностью и теплом, которые он не заслужил.