Меч Калева

   Некоторое время мы занимались каждый своим железом. Я старательно запоминал расположение всех полосок и загогулинок, чтобы потом максимально точно повторить его. Не то чтобы я сам сомневался в успехе, но чувствовал, что не скоро еще соберусь.

   - Все это прекрасно, а что у нас по программе дальше? - Вдруг спросила Ленка.

   - Как что? - Удивился я. - Дальше идти.

   - И куда ты собрался идти?

   Я недоуменно огляделся. Вот через этот вход мы вошли, а вот выход где? Выхода не было. Сплошные стены, и ни намека на выход, или, если хотите, второй проход. Мы были в тупике. Увлекшись дележкой нежданного сокровища, мы как-то не обратили на это внимания.

   - А на третий день Зоркий Сокол заметил, что у сарая нет одной стены. - Негромко сказал Вадим.

   - А мне кажется переживать не из-за чего. - Объявил Паша. - За сегодняшний день мы получили уйму информации, и я думаю, что надо бы и обратно двигать. Сколько сейчас время?

   Я посмотрел на часы.

   - Ё-мое!

   - Это сколько?

   - Это половина девятого.

   - Ты куда-то торопишься, милый? - Проворковала Ленка.

   - Нет. - Я помотал головой. - Просто не ожидал, что уже столько. Пора бы и двигать, нам еще обратно идти. Мы на поверхности будем уже в десятом.

   Мы быстро собрались и пошли. Хотя собирать особенно нечего было. Каждый взял свои железки. Единственный, кому было не удобно нести свои трофеи, был я, потому что у меня железок было много, но Ленка взяла часть, и мы бодро шли вместе со всеми, хотя иногда то одна, то другая деталька пытались свалиться.

   Обратный путь, как это часто бывает, занял гораздо меньше времени. Выбравшись на поверхность, мы замерли в задумчивости: чему посвятить сегодняшний вечер. После недолгих колебаний мы решили вернуться к Паше, благо следующий день был выходным. По пути посетили Максимаркет, чтобы вечер не был голодным.

   Слов нет, как вкусны банальные сосиски, пожаренные на открытом огне! На шампур насаживаются две-три сосиски, держаться над огнем до тех пор, пока они не трескаются и сок начинает течь на угли. Потом можно снять их, положить на тарелку, залить соусом, на соседней тарелке расположить свежих огурчиков (малосольные тоже подойдут), помидорчиков, зеленого лучка, пару стрелок чеснока... Можно не снимать с шампура, а есть так, но это уже по вкусу каждого. Сказка, феерия. Фэнтези, если можно так сказать. Особенно, если голоден.

   Мы ели молча, наслаждаясь каждой капелькой жира, каждой крошкой сосиски, каждым кусочком овощей. Минут десять, пока не был утолен первый голод, слышалось только сопение, непроизвольное чавканье, звяканье шампуров о тарелки и сытое цыканье зубом.

   Наконец, когда количество сосисок уменьшилось вдвое, мы откинулись в креслах и принялись есть уже ради процесса, а не для насыщения. Теперь можно было и поговорить.

   Начал я, решив поднять тему, которая терзала меня уже давно.

   - Удивляюсь я на нас.

   - Почему? - Спросил Паша.

   - Нашей толстокожести. - Сказал я, и, видя недоуменные взгляды вокруг себя, пояснил. - Сегодняшний день существенно поколебал наши представления о реальности, нас окружающей. Я не говорю о том, что под Таллинном обнаружилась хорошо сохранившаяся разветвленная сеть подземных ходов, что само по себе все-таки удивительно. Мы встретились с такими вещами, которые не укладываются в наши представления об этом мире, не укладываются в те законы физики, которые мы учили в школе.

   - Почему не укладываются? - Возразил Вадим. - Вполне. Та самая завеса может быть не чем иным, как голографией.

   - Не пойдет. Хотя бы по тому, что вездесущие бомжы неминуемо определили бы, что стена не стена вовсе, а за ней скрывается еще много чего разного.

   - И как бы они определили? - Спросил Степан.

   - Бомжи не всегда бомжами были. И кое-какой интеллектуальный заряд у них еще есть. Так что могли и догадаться зажечь зажигалку или спичку. Но могло быть и еще проще: просто кто-то из них привалился к стене и готово, вот он проход. Но этого не случилось.

   - А может случилось? - Не отступал Степан.

   - Нет. Иначе они по обычной для себя манере обязательно все бы там загадили. А этого не произошло. В бомжей-чистюль я не верю, и остается только один ответ: завеса обладает определенной пропускной избирательностью. И мне это не нравиться.

   - И что тебе не нравиться? - Удивился Степан. - Радуйся. Приобщился к тайне, можно сказать.

   - Вот именно это мне и не нравиться. Тайна обладает свободой воли: этому я откроюсь, а этому нет. Почему именно мы подошли под неведомые нам критерии отбора? Почему сейчас? Не может быть, чтобы никто за все эти годы не залазил в этот колодец, не проходил этим ходом до комнаты с завесой. Дети так точно лазили там. И ничего за все эти годы не случилось. А тут мы вдруг залезли и бац! - пожалуйста, шагнули в неведомое. И при этом мы все абсолютно не удивлены. Как будто так и надо.

   Я умолк. Несколько минут стояла тишина, все переваривали мои слова. Потом Паша сказал: