Меч Калева

   Краем глаза я заметил, что и Степан, и Паша держались. Ну и хорошо, большего нам пока и не надо. Мы же с моим противником перешли в вялотекущее перестукивание мечами. Или силы у нас были равны, или он робел. А за себя скажу, что напрочь забыл, чему все это время учил нас дядя Ваня. Единственное, на что я был сейчас способен, это парирование ударов, без какой-либо инициативы со своей стороны. Я просто не представлял, что делать. Но мой противник сам мне помог. То ли у него подвернулась нога, то ли он начал терять терпение, но он атаковал меня и промахнулся: прибалт сделал выпад, стараясь достать меня колющим ударом, но меч пошел немного вбок, как бы вскользь. Тут и включилось подсознание: это движение было точь-в-точь, как одно из базовых дядиваниных упражнений из утренне-вечернего комплекса. Я дал его мечу скользнуть по своему, пропуская вдоль себя, делая одновременно шаг-вбок-и-вперед-и-полуразворот к своему противнику, которого инерция вынесла далеко вперед, а дальше все было просто. Ему, чтобы достать меня, надо было бы развернуться, размахнуться и так далее. Мне же не надо было делать так много движений, я просто одним поворотом локтя поднял свой меч и ввел его в соприкосновение с затылком прибалта. Плашмя, заметьте. Прибалт, как двигался вперед, так и продолжил движение, теперь уже по пологой дуге вниз, вплоть до full-контакта с мостовой. Звонко отлетел в сторону выроненный им меч, я бросил взгляд в Ленкину сторону - она махнула мне, что все в порядке, - и обернулся в сторону остальных.

   Оказалось, что прошло совсем не много времени. Дядя Ваня домолачивал последних, оставшихся стоять. Лежачих он не трогал. Остальные тоже были на высоте. Степан бодро теснил своего противника, двигаясь слегка пригнувшись и размахивая мечом с потрясающей быстротой. Его противник ошарашено отступал, стараясь даже не парировать удары, а отпрыгивать от них. Но прыгать оставалось уже не далеко: Степан медленно, но неуклонно теснил к стене. Здесь было все в порядке.

   У Павла дела были не столь блестящи. Ему достался предводитель отряда, явно подготовленный получше, чем мои и Степины прибалты вместе взятые. Паша отступал, но его противнику это давалось с трудом. К сожалению, этот прибалт применил Степин прием: прижимал Пашу к стене. Я уже собрался было идти Павлу на помощь, но тут произошло нечто неожиданное.

   Паша подгадал момент, когда прибалт начнет замахиваться, и отскочил насколько возможно дальше назад. Не очень далеко, стена была уже близко, но все-таки он вышел из прямой досягаемости прибалта, которого подобный финт озадачил, и он начал просчитывать, что может за этим последовать и что ему предпринять. Но, наверняка, все его просчеты таковыми и оказались: Паша удивил всех.

   Он метнул свой меч как копье в прибалта, обезоружив себя тем самым. Прибалт легко отбил летящий меч и уже изготовился к длинному выпаду, чтобы покончить с Павлом, но... Паша выхватил из-за пояса пистолет. Совершенно банальная "Астра", невесть какая модель, их как грязи.

   Прибалт замер. Замер, как мне показалось, не только от страха или неожиданности, но и с некоей долей злорадства. Замерли все мы, даже Степан со своим поединщиком замерли, не предпринимая никаких попыток, чтобы воспользоваться замешательством другого.

   А потом Паша нажал на курок.

   Удивительно, но я не помню звука выстрела. Он выпал из памяти, но зато все остальное осталось, и весьма четко там отпечаталось.

   Время остановилось. Просто остановилось, как будто перестало быть. Не просто вокруг нас, а вообще, во всяком случае залетающий за угол голубь метрах в тридцати от нас очень эффектно застыл в воздухе, распластав крылья. Застыло все, кроме двух вещей: вылетающей из ствола пули и дяди Вани, который как раз уложил последнего из своих подопечных.

   Он издал какой-то звук, большая часть которого находилась в ультразвуке, и бросился к Паше. Он не успевал, он был слишком далеко, чтобы успеть, а расстояние, которое надо было пролететь пуле, было значительно меньшим. И хотя пуля двигалась медленно, очень медленно, настолько, что, наверно, ее можно было бы взять из воздуха рукой, но все-таки она двигалась быстрее дяди Вани. Мы, не имея возможности пошевелить пальцем, тем не менее тянулись всем существом, старясь если не остановить ее, то хотя бы замедлить как можно больше.

   Как в американском кино я видел все в крупных планах, в наездах: вот я вижу пулю, медленно поворачивающуюся вокруг своей оси, сразу же резкий переход-наезд на лицо прибалта, которое горит, не смотря на явный трагический финал для него, каким-то зловещим торжеством. Я видел дядю Ваню, который буквально раздирает пространство, оставляя на острых углах разломов клочья самого себя. Он буквально на глазах становился другим, принимал вид того дяди Вани, которого мы привыкли видеть каждый день последние несколько недель.

   Он не успевал. Он ускорялся до предела, слух поразил тонкий, едва различимый, пронзительный свист - воздух перестал выдерживать этот дьявольский напор и начал раздаваться в стороны, дядя Ваня ускорялся, но не успевал.