Меч князя Буй-тура

— Что, не пускает? — Усмехнулся Реутов, наконец-то отделавшись от своего многочисленного милицейского начальства с их ничего не значащими для дела вопросами и подходя к Любимову для рукопожатия.

— Да, не пускает, — пожимая крепкую ладонь Реутова, состроил в ответ кислую улыбку журналист. — Чистый Цербер…

— Служба… — неопределенно отозвался начальник КМ.

— А я что — на дискотеку пришел?.. — огрызнулся Любимов.

— Ну, не горячись, не горячись, — не стал спорить старый опер, не желавший обострять отношения с прессой. — Пойдем, — пригласил, направляясь к входу. — Только поаккуратней, пожалуйста, и не будь назойлив, словно муха по осени, как часто бывают назойливыми твои коллеги… Походи, посмотри, поснимай…

— Постараюсь…

Постовой, в полглаза наблюдавший за их дружеской беседой, теперь и бровью не повел, пропуская обоих внутрь музейного утробища.

Войдя и освоившись, Любимов, оставшийся без опекуна-майора, занятого своими проблемами, осмотрел место происшествия, как до него это сделали следователь и сотрудники милиции: слева направо, по часовой стрелке. Сначала там, где находился раненый сотрудник ОВО, но ничего примечательного не обнаружил. Стол как стол, обыкновенный, канцелярский, однотумбовый, с верхним ящиком и столешницей из деревоплиты. Хотя и изрядно потерт со стороны дивана локтями, рукавами и руками дежурного персонала, но ничего, крепеньткий. Диван как диван, если не считать того, что от частого употребления его как по прямому назначению, так и по прочим, кожа утеряла прежний лоск и яркую однородность окраски. Два стула, стоявшие рядом со столом, могли быть и посвежее, посовременнее, однако крепости конструкции им было не занимать.

На стене, над диваном, выпирали своей чернотой всевозможные приборы щитка пожарной сигнализации и электроснабжения. На смежной стене, за которой располагался двор музея, был еще один щиток — скорее всего, также энергосиловой, но более «древней» конструкции, о чем откровенно говорил его малоэстетический вид, явно диссонирующий с обстановкой.

На белизне стен щитки энергообслуживания и пожарной безопасности смотрелись инородными предметами, случайно попавшими в мир старины и тишины, как и запекшееся уже пятно крови на полу, рядом с диваном.

«Здесь, по-видимому, лежал раненый милиционер», — догадался Любимов и, придя к выводу, что тут ему уже делать нечего, решил перейти в зал, откуда были похищены экспонаты. Однако журналистская привычка сработала безукоризненно: пару снимков он все же сделал, прежде чем добрался до зала с раскуроченным стендам.

Осмотрев все визуально и сделав несколько снимков, стал взором искать, с кем бы «перетереть» интересующие его вопросы. Милицейских работников, продолжавших копошиться на месте происшествия, сразу же отмел, помня наказ Реутова не досаждать. Попробовал «подкатить» к директору музея, но та — ибо с недавних пор директором музея стала женщина — только замахала руками в расстройстве чувств. Словно онемев от неслыханного и дерзкого нахальства, только и могла, что молча жестикулировать верхними конечностями, явно давая понять: «Отвяжитесь все! Не до вас!»

А вот ведущий специалист и научный работник Склярик Виталий Исаакович, несмотря на беду, свалившуюся ему на плечи, нашел в себе силы пояснить не только, что именно из экспонатов и какой исторической и номинальной ценности было похищено, но и то, что хищение, скорее всего, произошло спонтанно.

— В музее, как понимаете, и в залах, и в запасниках, имелось намного больше ценных предметов, — пояснил он тихо. — Но ничего не тронуто, хотя времени у злоумышленников, судя по всему, было предостаточно… Взято то, что было как бы под рукой… Первое, что попалось… К несчастью бандитам на глаза попался меч князя Всеволода Святославича Буй-тура… из Старогородского клада. Артефакт! Как теперь сказать об этом коллегам из Трубчевска, ума не приложу! Стыдобища страшная!

При этом, как отметил Любимов, в и так всегда грустных глазах Склярика черной мглой легла такая печаль, словно в них вселилась вся скорбь россиян не только современности, но и всех прошлых веков.

— Да не переживайте вы, — попытался несколько приободрить Склярика Любимов. — Подумаешь, кража. Мир-то не рухнул и милиционер, хоть и ранен, но жив. А краж случается столько, что им и счета нет. К тому же меч всегда можно отковать новый. В век технического прогресса это не проблема. Сделают так, что от оригинала не отличишь.

— Так достояние же народа… курян, в том числе… — всплеснул Склярик руками, как раненая птица крыльями, дав волю эмоциям, переполнявшим его. — А подделка — она и есть подделка… хоть из серебра, хоть из золота ее изготовь. Даже сотой доли подлинника не возместит с его пылью веков и ржавчиной. Эх, знать бы тебе, что каждый миллиметр меча в себе нес информацию и энергетику двенадцатого века. Чувствуешь, двенадцатого! — повторил он на распев. — А сколько в нем тайн! Эх! — махнул рукой огорчительно. — И другие экспонаты тоже…

— Будем надеяться, что милиция похитителей отыщет, — произнес журналист.