Меч князя Буй-тура

Что и говорить, музей — это его царство-государство, в котором он мог творить по собственному разумению все, не оглядываясь на дирекцию и чиновников из Комитета по культуре. Вот тогда морщины на лице разглаживались, особенно на челе и у глазниц, а взгляд его темно-карих глаз, обычно задумчиво-грустных, как у человека, много повидавшего на своем веку, особенно негативного, вдруг загорался. В них появлялись веселые бесенята, искры человека-творца так и сыпали, что того и глади, как бы не полыхнул пожар!

Поэтому кто-кто, а Склярик уж действительно был искренне рад гостям-коллегам из Трубчевска, привезшим экспозицию, и с присущей ему энергией принялся за обустройство выставки. «Давно бы так».

Обозреватель молодежной политики в крае, куклястая Санечка, конечно, была права, когда бросила своему коллеге реплику, что в музеях Курска «черепков и железяк — хоть пруд пруди». Действительно в областном краеведческом музей своих древних артефактов было предостаточно. Имелись здесь и монеты древние, и фибулы медные да бронзовые, и гривны шейные, и височные подвески различных конструкций, в том числе и спиралевидные.

Имелись мечи и сабли разных времен и народов, а также щиты, реконструированные копья, луки и стрелы. На одном из стендов висела добротная кольчуга, килограммов так на шестнадцать-двадцать, судя по ее размеру и массе металла в ее кольцах. Да что там кольчуга, в Курском краеведческом музее имелись вещи и подревнее — например, античные сосуды, наконечники копий. Наконец, железный акинак скифской поры.

Были тут и предметы, относящиеся к культуре древней Эллады, и даже к палеолиту.

Одним словом, было на что посмотреть, чему подивиться, а заодно, и почувствовать до мурашек на теле вязкий озноб тех далеких времен, чудом оживших и дохнувших на тебя вдруг замогильным холодом седого прошлого.

Ведь Курский краеведческий музей — одно из старейших культурных учреждений города и области. Да что там области… Как говорят знатоки старины и патриоты-краеведы, этот музей один из старейших музеев во всем Центральном Черноземье. Датой образования его считается 1903 год. Но еще в 1902 году последний российский император Николай II Романов в честь ознаменования своей поездки в Курск на армейские маневры, по ходатайству тогдашнего курского губернатора Николая Николаевича Гордеева, выделил на организацию музея из государственной казны десять тысяч рублей.

И хотя в те царско-императорские времена, как и в теперешние, демократические, чиновники занимались казнокрадством, приворовывая, кто — по малости, а кто — и по крупности, это не помешало тому, что уже в 1904 г. этот музей, получивший название «Курский историко-археологический и кустарный» стал функционировать. Позаботились меценаты — местные дворяне и купцы, а также курская интеллигенция, в том числе и Николай Иванович Златоверховников, ставший первым директором музея, и члены Курской губернской ученой архивной комиссии.

Правда, музей функционировал пока что для узкого круга лиц, так как шло непрерывное пополнение его фондов и обустройство экспозиций. Но 18 января 1905 г. он уже был открыт для широкой публики. И уже в этот год его посетили более 5600 человек, как сообщают пожелтевшие страницы журнала посещений. К слову сказать, и журнал этот стал в наши дни одним из экспонатов музея, а в Курске той поры со всеми его слободками проживало около 80 тысяч человек.

Революционные события 1917 года и последовавшая затем гражданская война много чего повернули и перевернули в социальном укладе Курска и курян. Но музея почти не тронули, если не считать того, что в 1919 году красноармейцы, расквартированные в здании «Присутственных мест», где находился музей, по неосторожности, а, возможно, по нашей всегдашней и всеобщей российской халатности и безалаберности, допустили пожар. Ибо только у нас могла возникнуть поговорка: «Что имеем — не храним, потерявши — плачем».

Часть экспонатов, конечно, сгорела, но большинство красноармейцы, «проявив самоотверженность», как писалось на страницах газет той поры, спасли. Здание же сильно пострадало и пришлось под музей подыскивать новое.

Ох, уж эти российские пожары! Тогда горели и теперь, век спустя, вновь горим… Тогда в Курске сгорело одно здание, теперь же — выгорел весь центр России. Чудеса в решете! Да и только.

Январь 1920 года для музея ознаменовался тем, что он и его «младший брат» Музей искусств после пожара перекочевали в здание банка Филипцева — подвинули, потеснили буржуя, давая дорогу культуре на радость пролетариату.

В 1922 году музей был переименован из Курского губернского исторического в Музей Курского губисполкома. Что-что, а переименовывать у нас любят. Это — хлебом не корми… или медом?.. Впрочем, какая разница… Не корми — оно и есть не корми: хоть хлебом, хоть медом, хоть колбасой.