Меч королей

– Ты всегда был дураком.

Я кивнул:

– Поклялся убить Этельхельма и Эльфверда, но не сумел.

– Ты пытался.

– Я пытался сдержать клятву.

– Они, наверное, уже мертвы, – заметил Финан. – И они бы не погибли, не возьми ты ворота. Так что свою клятву ты сдержал. А если они еще не мертвы, то скоро будут.

Я смотрел на город, где продолжалась бойня.

– Однако недурно было бы прикончить обоих, – с тоской пробормотал я.

– Бога ради, ты и так уже сделал достаточно!

– Мы, – поправил его я. – Мы сделали достаточно.

Этельстан и его люди на улицах Лундена устроили охоту на Этельхельма, Эльфверда и их сторонников. А таких осталось мало. Восточные англы не хотели за них сражаться, да и многие из западных саксов просто побросали щиты и оружие. Хваленая армия Этельхельма, самая большая за многие и многие годы, оказалась хрупкой, как яичная скорлупа. Этельстан стал королем.

И в тот вечер, когда висящая над Лунденом дымная пелена окрасилась багряным светом заходящего солнца, король послал за мной. Теперь он был королем Уэссекса, королем Восточной Англии и королем Мерсии.

– Все это – одна страна, – заявил он мне тем вечером.

Мы сидели в большом зале Лунденского дворца. Изначально он был построен для мерсийских государей, затем занят Альфредом Уэссекским, потом его сыном, Эдуардом Уэссекским, а теперь стал собственностью Этельстана. Но Этельстана какого? Инглаландского? Я заглянул в его темные, умные глаза, так похожие на глаза его деда Альфреда, и понял, что он думает о четвертом саксонском королевстве – Нортумбрии.

– Государь, ты дал клятву, – напомнил я.

– Воистину так, – сказал он, глядя не на меня, а на зал, где за двумя длинными столами собрались командиры его войска.

Здесь были Финан и Бритвульф, Витгар и Мереваль. Все пили эль или вино, потому что это был пир, торжество, и победители наслаждались яствами, принадлежавшими побежденным. Кое-кто из западных саксов тоже пировал: те, кто быстро сдался и принес клятву верности новому господину. Большинство все еще были в кольчугах, но Этельстан снял доспех и надел черную куртку из дорогой ткани, поверх которой набросил плащ густого синего цвета. Кайма плаща была расшита золотой нитью, на шее у него висела золотая цепь с золотым крестом, а на голове красовался простой золотой венец. Это был уже не мальчик, которого я долгие годы защищал от врагов. Теперь у него было суровое лицо короля-воителя. И выглядел он как король: высокий, статный и красивый. Но не поэтому враги дали ему прозвище Фэгер Кнапа. Эту презрительную кличку они пустили в ход потому, что Этельстан носил длинные черные волосы, которые заплетал в дюжину косичек, перехваченных золотой тесьмой. Перед пиром, когда меня пригласили разделить с ним место за высоким столом, он заметил, как я смотрю на поблескивающие под золотым венцом ленточки, и с вызовом посмотрел на меня.

– Король и выглядеть должен по-королевски, – словно оправдываясь, сказал он.

– Ну конечно, государь, – ответил я.

Этельстан вперил в меня свои умные глаза, пытаясь понять, не насмехаюсь ли я над ним, но, прежде чем он успел что-то вымолвить, я опустился на одно колено.

– Государь, меня радует твоя победа, – смиренно заявил я.

– Так же и я благодарен тебе за твой вклад, – ответил он.

Потом поднял меня и заставил сесть по правую от себя руку. И, глядя на пирующих воинов, я и напомнил про данное мне обещание.

– Я в самом деле поклялся, – подтвердил он. – Поклялся не вторгаться в Нортумбрию, пока ты жив. – Этельстан помедлил и потянулся за серебряным кувшином с эмблемой в виде оленя Этельхельма. – И ты можешь быть уверен, что я сдержу эту клятву. – Говоря это, он осторожно подбирал слова и продолжал смотреть в зал, но потом повернулся ко мне с улыбкой. – И я благодарен Богу, лорд Утред, что ты жив. – Этельстан налил мне вина из кувшина. – Мне сообщили, что ты спас королеву Эдгифу?

– Да, государь. – Мне до сих пор казалось странным обращаться к нему так, как я обращался к его деду. – Насколько мне известно, она в безопасности в Беббанбурге.

– Ты хорошо поступил, – одобрил король. – Можешь отослать ее в Кент и заверить в моей защите.

– И в отношении ее сыновей тоже?

– Ну конечно! – В его тоне угадывалось возмущение тем, что мне понадобилось даже задавать этот вопрос. – Это же мои племянники! – Он потягивал вино, глядя на столы под нами. – И еще я слышал, что ты держишь пленником Этельвульфа?

– Верно, государь.

– Пришли его ко мне. И отпусти священника. – Он не дожидался моего согласия, не допуская мысли, что я ослушаюсь. – Что тебе известно про Гутфрита?

Этого вопроса я ожидал, потому что Гутфрит, брат Сигтригра, унаследовал трон в Эофервике. Сигтригр умер от чумы, и это было почти все, что Этельстан знал о делах на севере. До него дошла весть, что мор прекратился, и он приказал открыть дороги на Эофервик, но о событиях в Беббанбурге ему не было известно ничего. Не знал он ни о судьбе своей сестры, супруги Сигтригра, ни о моих внуках.

– Государь, могу сказать только, что Сигтригр не любил брата, – дал я осторожный ответ.

– Он норманн.

– Разумеется.