Меч королей

— Сарацинские свиньи! — почти прорычала девушка. — Мне тогда было двенадцать. Лорд Утред, ты не ответил на мой вопрос.

Я снова посмотрел на нее, подумав, что эта дерзкая чужестранка не уступает красотой своей венценосной госпоже.

— Твой вопрос?

— Где безопасное для нас место?

— Если брат леди Эдгифу жив, она вольна присоединиться к нему, — сказал я. — Если нет, мы поплывем в Беббанбург.

— Сигульф придет, — уверенно заявила Эдгифу, но, едва слова эти сорвались с ее губ, она осенила себя крестом.

— Надеюсь, — буркнул я, размышляя, как удастся мне разместить Эдгифу и ее спутниц в Беббанбурге.

В крепости было вполне уютно, но она не могла предложить роскоши, даже близко сопоставимой с дворцами в Винтанкестере и Лундене. Кроме того, ходили слухи о распространившемся на севере моровом поветрии, и, если Эдгифу и дети умрут в моей твердыне, по Уэссексу пойдет молва, что я убил их точно так же, как разделался с Этельхельмом Старшим.

— Мой брат придет, — прервала Эдгифу цепь моих рассуждений. — И, кроме того, я не могу ехать в Беббанбург.

— Госпожа, там ты будешь в безопасности.

— Моему сыну предстоит стать королем Уэссекса, — заявила она, указывая на старшего из своих отпрысков. — Но он не сможет взойти на трон, если мы спрячемся в Нортумбрии!

— Королем станет Эльфверд, — возразил я с легкой улыбкой. — А еще, госпожа, Этельстан постарается стать королем, так что начнется война. И лучше находиться подальше.

— Войны не будет, потому что королем станет Этельстан, — объявила Эдгифу.

— Этельстан? — переспросил я в удивлении. Мне казалось, что она ратует за права своего сына, а не пасынка. — Он взойдет на престол, только если победит Эльфверда.

— Этельстан станет королем Мерсии. Мой супруг, — последние два слова она произнесла с желчью в голосе, — так прописал в завещании. Эльфверд, этот выродок, займет трон Уэссекса и Восточной Англии, а Этельстан — Мерсии. Это решено.

Я тупо смотрел на нее, отказываясь верить собственным ушам.

— Они сводные братья, — продолжила Эдгифу, — и каждый получит то, что хочет. Поэтому войны не произойдет.

Я по-прежнему таращился на нее. Эдуард делит свое королевство? Безумие. Мечтой его отца было создание одного государства из четырех, и Эдуард почти сумел воплотить эту мечту в реальность, а теперь вдруг взял и похоронил ее? И он полагает, будто обеспечит этим мир?

— Это правда? — спросил я.

— Правда! — горячилась Эдгифу. — Этельстан будет править Мерсией, а подлый поросенок — двумя другими королевствами. До тех пор, пока мой брат не победит его. Тогда королем станет мой Эдмунд.

Безумие, снова подумалось мне. Чистой воды безумие. Судьба, эта прихотливая сука, в очередной раз удивила меня, и я пытался убедить себя, что все это меня не касается. Пусть Эльфверд и Этельстан воюют между собой, пусть саксы режут друг друга, стоя в крови по колено, а я пойду на север. Но коварная сука все еще не наигралась со мной. Этельхельм жив, а я дал клятву.

И нам нужно было спешить.

По возвращении в гавань мы погрузили захваченные щиты, оружие и кольчуги в трюм «Сперхафока». Это был товар для продажи. Корабль находился на три или четыре фута ниже уровня пристани, и Эдгифу наотрез отказалась прыгать и не давала себя перенести.

— Я королева, — подслушал я ее жалобу, высказанную спутнице-итальянке. — А не какая-нибудь рыбачка.

Гербрухт и Фолькбальд отодрали от пристани две длинные доски и соорудили подобие сходни, которой Эдгифу после недолгих препирательств и пришлось воспользоваться. Во время рискованного спуска ее сопровождал священник. Ее старший сынишка Эдмунд последовал за ней и, немедленно бросившись к куче трофейного оружия, вытащил из нее меч с себя самого размером.

— Пацан, положи его! — крикнул я с пристани.

— Его следует называть принцем, — укорил меня поп.

— Принцем я буду звать его только после того, как он заслужит этот титул. А ну положи! — (Эдмунд меня не послушал и попытался взмахнуть клинком.) — Положи меч, мелкий засранец!

Мальчишка не подчинился и только уставился на меня с вызовом, перешедшим в страх, когда я спрыгнул на палубу «Сперхафока». Малец разревелся, но тут вмешалась Бенедетта.

— Если тебе сказано положить меч, положи его, — велела она спокойно. — И не плачь. Твой отец — король, однажды и ты сам можешь стать королем. А короли не плачут. — Женщина бросила клинок обратно в кучу. — Теперь извинись перед лордом Утредом.

Эдмунд посмотрел на меня, пробормотал что-то неразборчивое, потом опрометью убежал на нос «Сперхафока» и уцепился за материнские юбки. Эдгифу обняла его и сердито взглянула на меня.

— Лорд Утред, он не мог причинить вред, — отрезала она.

— Он не хотел, но вполне мог, — сурово ответил я.

— Госпожа, мальчик и сам мог порезаться, — напомнила Бенедетта.

Эдгифу кивнула, даже улыбнулась, и я понял, почему она назвала итальянку своей драгоценной подругой. В Бенедетте угадывалась уверенность, заставляющая предположить в ней защитницу Эдгифу. В ней проступала внутренняя сила, не уступающая внешней привлекательности.

— Спасибо, — негромко поблагодарил я ее.