Меч королей

Было позднее утро, в дозоре на западной пристани стоял Иммар. Вернее, он сидел, греясь на летнем солнышке на причале, в обществе кувшина кислого эля и пары мальчишек из сиротского племени Алдвина. Те расположились у его ног и, разинув рот, внимали небылицам, что он плел. Иммар — молодой мерсиец, которого я спас от виселицы за год до того, хотя ему пришлось смотреть, как отец его сплясал в петле танец смерти по моему приказу. Вопреки пережитому, парень присягнул мне на верность и с тех пор носил кольчугу и меч. Искусству обращения с оружием он научился поразительно быстро и в двух набегах за скотом проявил себя отчаянным бойцом, однако побывать в «стене щитов» ему еще только предстояло. Тем не менее двое мальчишек с упоением слушали его истории, как и Алайна, которая подошла к ним и тоже навострила уши.

— Хорошая девчушка, — сказал Финан.

— Хорошая, — согласился я.

Мы с моим старым другом сидели на скамье близ пристани, наблюдали за Иммаром и лениво обсуждали шансы дождаться западного ветра вместо устойчивого, но легкого юго-восточного, дувшего всю ночь и утро.

— Думаешь, ее мать жива? — спросил Финан, кивнув в сторону Алайны.

— У матери больше шансов остаться живой, чем у отца.

— Это верно. Бедная женщина. — Финан откусил от овсяной лепешки. — Для Алайны было бы здорово, если бы мы нашли ее.

— Здорово, — снова согласился я. — Но она девчушка сильная. Переживет.

— Эти лепешки — ее работа?

— Ее.

— Настоящая отрава, — буркнул мой друг и швырнул остаток лепешки в воду.

— Это мышиный помет в овсе виноват, — заметил я.

— Нам нужна еда получше, — проворчал Финан.

— Как насчет двух лошадей в конюшне? — предложил я.

— Вот эти против мышиного помета не возражают. Наверное, это лучшее, чем их кормили в последние годы. Пара месяцев откорма на пастбище им не помешает.

— Да я не о том. Как насчет того, чтобы заколоть этих скотинок, освежевать и пустить на жаркое?

— Съесть их? — Финан в ужасе посмотрел на меня.

— Мы на их мясе неделю уж точно должны продержаться?

— Ну ты и варвар! — воскликнул ирландец. — Уговаривать отца Оду будешь сам.

Отец Ода не мог одобрить этой идеи. Церковь запретила пастве употреблять в пищу лошадиное мясо, потому что, как уверяли клирики, плоть эта служила для языческих жертвоприношений. По правде говоря, мы, язычники, неохотно приносим коней в жертву Одину, потому что они очень ценные. Хотя в трудные времена дар в виде скакуна способен умилостивить богов. Я такие жертвы приносил, но всегда неохотно.

— Отца Оду никто не заставляет есть конину, — заметил я. — Пусть себе живет на мышином помете.

— А вот я не могу, — отрезал Финан. — Мне нормальная пища нужна. Может, тут где рыба продается?

— Конина хороша на вкус, — гнул свое я. — Особенно если лошадь старая. Мой отец уверял, что печень старой лошади больше всего по вкусу богам. Он однажды приказал мне забить жеребенка и попробовать его печень. Она и правда оказалась отвратительной. Поэтому отец вседа непременно настаивал, чтобы лошадь была старой. Только не нужно держать на огне слишком долго, лучше прожаривать так, чтобы получалось немного с кровью.

— Господь милосердный! — воскликнул Финан. — А мне казалось, что твой отец был христианин?

— Ну да. И всякий раз, поев конской печени, добавлял этот грех к исповеди, и дело с концом.

— А что, если твоя Бенедетта откажется есть конину? — лукаво поинтересовался Финан. — Она ведь добрая христианка.

— Моя Бенедетта? — переспросил я.

Он только хмыкнул, а я подумал про Эдит в далеком Беббанбурге. Неужели на севере и впрямь чума? И если да, то добралась ли она до моей крепости? Йорунд слышал вести, что зараза свирепствует в Эофервике, где жили бывший зять и два моих внука. Я коснулся амулета и помолился про себя богам. Финан заметил жест.

— Беспокоишься? — спросил он.

— Не следовало мне уезжать из Беббанбурга, — буркнул я.

Я знал, что тут Финан со мной согласен, но у него достало сообразительности не показывать этого. Он просто уставился на залитую солнцем гладь реки, а потом вдруг напрягся и схватил меня за руку:

— Что там такое?

Я очнулся от своей задумчивости и заметил, что Иммар вскочил и таращится вниз по течению. Потом он повернулся, посмотрел на меня и указал на восток. Там над частоколом появилась мачта, перекрещенная реем, со свернутым парусом на нем.

— Назад! — крикнул я Иммару. — И мальчишек с собой уведи! Алайна, сюда!

Мы намеревались устроить для сына Гуннальда сюрприз, когда он прибудет. Обычно, как поведали нам пленники, на пристани находился хотя бы один человек, чтобы принять конец со швартующегося корабля.

— Господин, Лифингу Гуннальдсону требуется помощь, — объяснил мне Деогол, однорукий охранник. — Ему не под силу управляться с кораблем так, как это делал его отец. Если на пристани никого не оказывалось, Лифинг дул в рог, и мы бежали на подмогу.

— А если никто ему не поможет? — осведомился я.

Деогол пожал плечами:

— Тогда, господин, наверное, он приткнется где-то к берегу.