Меч королей

– Вот это хорошо, Эл. Правда хорошо. Если бы ты сказал, что хочешь учиться танцам, я бы не знаю, что сделал. Со скалы бы бросился или еще что-нибудь с собою сотворил.

– Я не люблю боль.

– Ой, перестань. Ребята будут отскакивать от тебя, как мелочь пузатая! Или мошкара. Точно комарики!

– Дядя Фаррел, я плачу, когда занозу посажу. От вида крови в обморок падаю. Чуть ушибусь – обязательно синяк.

Но мой опекун не принимал ответа «нет». Все закончилось подкупом. Дядя сказал, что позволит мне получить ученические права, только если я поступлю в футбольную команду. И еще пообещал: если не поступлю в футбольную команду, он подсадит меня на такие антидепрессанты, что я забуду штаны снимать, прежде чем садиться на унитаз. Дядя Фаррел мог быть и грубым, когда считал это нужным.

Мне в самом деле хотелось получить права, а вот чего не хотелось, так это справлять нужду в штаны. Поэтому я согласился играть в футбол.

2

Меня приняли в команду запасным правым защитником – тренажером для основных.

Тренер Харви оказался невысоким толстяком, живот выпирал над ремнем, а икры были размером с мою голову. Башка у меня, как я уже говорил, немаленькая. Подобно многим тренерам, Харви любил кричать. Особенно на меня.

Однажды, примерно за месяц до того, как дядя Фаррел заключил сделку с главным агентом тьмы, я получил возможность услышать, как громко он способен орать. Я всего-то позволил полузащитнику промчаться мимо и сбить с ног стартового квотербека, самого популярного в школе парня – Барри Ланкастера. Я не нарочно, просто мне было трудно запомнить схему игры. Она казалась слишком сложной, особенно если учесть, что этот документ был составлен для амбалов, большинство из которых едва умели читать. Короче, я подумал, что Барри крикнул «правый дог», а на самом деле он имел в виду «правый хог»[2]. Одна-единственная буква все изменила и послала Барри на поле, где он теперь лежал и корчился от боли.

Тренер Харви рванул к нам со скамейки запасных, сжимая губищами серебряный свисток и чередуя трели с истеричными воплями.

– Кропп! – (Чик-чирик!) – Кропп! – (Чик-чирик!) – Кропп!

– Простите, тренер, – сказал я ему. – Я услышал «дог», а не «хог».

– Дог вместо хог? – Тренер глянул на корчившегося Барри, но корпусом остался развернутым ко мне. – Ланкастер! Ты цел?

– Я в порядке, тренер, – задыхаясь, ответил Барри.

Но по-моему, он был совсем не в порядке – лицо у него стало белым, как метки на поле.

– Какая была команда, Кропп? – гавкнул тренер Харви.

– Э-э… правый дог?

– Дог! Дог! Ты решил, что хог – это дог? Как дог может быть хогом, Кропп? Ну? Отвечай!

К этому моменту нас окружила вся команда. Ребята стояли, как зеваки на месте страшной аварии.

Тренер Харви размахнулся и хлопнул меня ладонью по шлему.

– Ты что, малой?

Он хлопнул снова и дальше сопровождал плюхами каждый вопрос.

– Ты тупой?

Плюха.

– Ты тупой, Кропп?

Плюха.

– Ты тормоз, Кропп? В этом все дело?

Две плюхи.

– Нет, сэр, я не такой.

– Какой – «не такой»?

– Я не тупой, сэр.

– Ты уверен, что не тупой, Кропп? Потому что ты ведешь себя как тупой. Играешь как тупой. Ты даже говоришь как тупой. Так ты точно уверен, что не тупой?

Плюха, плюха, плюха.

– Да, сэр, я знаю, что не тупой!

Тренер снова заехал мне по шлему.

Я взвыл:

– Моя мама проверила мой ай-кью, и я не тупой! Сэр!

Тут ребята взорвались от смеха. И они смеялись надо мной еще три недели подряд. Я постоянно слышал: «Мама проверила мой ай-кью, и я не тупой!» И это звучало не только в раздевалке, а разошлось по всей школе. Незнакомые пацаны проходили мимо меня в коридоре и, кривляясь, пищали: «Мама проверила мой ай-кью, и я не тупой!» Это был кошмар.

Вечером после той тренировки дядя Фаррел спросил, как все прошло.

– Я больше не хочу играть в футбол, – сказал я.

– Ты будешь играть в футбол, Альфред.

– Дело не только во мне, дядя Фаррел. Другие тоже могут пострадать.

– Ты будешь играть в футбол, – повторил дядя. – Иначе не получишь права.

– Я не вижу в этом никакого смысла, – возразил я. – Что ужасного, если я не буду играть в футбол? По-моему, глупо думать, что раз я большой, то должен играть в футбол.

– Ладно, Альфред, – произнес дядя, – тогда сам скажи, чем ты хочешь заниматься. Может быть, пойдешь в духовой оркестр?

– Я не играю ни на одном музыкальном инструменте.

– Это оркестр средней школы, Альфред, а не Нью-Йоркский филармонический.

– И все-таки мне кажется, для этого нужно хоть что-то знать, разбираться в нотах и все такое прочее.

– Нет, ты не будешь днями валяться дома, слушать музыку и витать в облаках. Я устал предлагать, скажи сам – что ты умеешь? Чем хочешь заниматься?

– Лежать дома и слушать музыку.

– Я говорю о способностях, мистер Умник, о талантах, об особенностях, которые выделяют тебя из середнячков.

Я постарался припомнить хоть один свой талант, но у меня ничего не вышло.

– Боже ж ты мой, Эл, у всех есть какой-нибудь дар.

– А что плохого в середнячках? Ведь их большинство?

– Вот оно что! Вот как ты представляешь свое будущее!