Меч Лета

– Спокуха, буду тебя направлять, – изо всех сил бодрился я. – Налево. Да нет, лево совсем с другой стороны.

Гейрод замечательно проводил время в другой части холла, распевая громкую йотунхеймскую песню, спотыкаясь, периодически вливая в себя медовуху и выхватывая из попадавшихся ему на пути жаровен все новые порции раскаленных углищ.

– Н-ну же, маленькие мои гости! – восклицал он между куплетами песни. – Н-неп-правильно вы – ик! – играете. Вы д-должны ловить мои угли и – ик! – кидать их обратно.

Я озирался, отчаянно ища выход. Напротив входа в столовую находилась еще одна дверь, но щель под ней была слишком низкой, чтобы пролезть в нее, а сама она слишком большой, чтобы вышибить ее силой, и к тому же запертой на толщенный засов из ствола дерева, загнанный в железные скобы. Короче, не вариант.

Впервые за время существования в виде эйнхерия я возмутился, что раны мои заживают чересчур медленно. Если даже нам было суждено здесь погибнуть, я предпочел бы отдать копыта здоровеньким, то есть не на руках у Блитца, а на своих двоих.

Взгляд мой упал на потолок. Последняя из колонн, пораженных Гейродом, треснула снизу доверху и прогнулась, готовая вот-вот рухнуть. Я вспомнил, как мама впервые меня заставила самостоятельно установить палатку. С тех самых пор мне был известен один непреложный закон: натянуть ровно тент, чтобы он держался, не провисая, на многочисленных опорах и колышках – задача совсем не из легких. А вот обрушить – плевое дело.

– У меня появилась идея, – объявил я друзьям. – Блитцен, придется тебе еще чуть-чуть потаскать меня, если, конечно, Сэм…

– Ну уж нет! – возразила она, не дослушав.

– Я в порядке, – простонал Блитцен. – Со мной все отлично. Даже снова уже почти могу видеть.

– Внимание, – сфокусировал я их на новой задаче. – Сейчас побежим прямо на великана.

Хэрт кинул на меня такой взгляд, что никаких пояснительных жестов ему не требовалось:

– Ты совсем спятил?

Лебедь Гунилла смотрела с ровно таким же выражением.

– Просто следуйте за мной, – сказал я. – Будет весело.

– Ох, не хотела бы я, чтобы эти слова были выбиты на моем надгробии, – скорбно проговорила Сэм.

– Эй, Гейрод! – задиристо крикнул я великану. – Кидаешь ты свои угли словно фольквангерец!

– Йотунхейм тебе в нос! – прорычал оскорбленный Гейрод и повернулся за новой угольной порцией.

– Прямо на него! – скомандовал я. – Вперед!

Великан изготовился для броска.

– Вправо! – крикнул я Блитцену.

Мы все метнулись за ближайшую колонну.

Уголь Гейрода втесался в нее, прожег, рассыпаясь на тысячи огневых точек и множа количество трещин на потолке.

– Теперь налево! – прокричал друзьям я. – Бежим к нему вдоль другого ряда колонн.

– Ты решил… – Глаза Сэм стали в два раза больше обычного, потому что она просекла мой план. – Нет, ты действительно чокнутый.

– У тебя есть идея получше?

– К сожалению, нет.

И мы побежали, не прячась от великана.

– Твои дочки не пьяные! – прокричал я ему. – Они мертвые!

– Что-о? Нет! – выпустил он в нашу сторону новый снаряд из жаровни. Колонна такого удара не выдержала и, дымясь, развалилась на кучу оплавленных каменюг.

Потолок застонал, покрываясь сетью все новых трещин, а мы свернули в центральный проход.

– Мазила! – крикнул я великану. – Снова ведь мимо!

Гейрод отшвырнул в сторону рог с остатками медовухи и принялся с яростным рыком черпать обеими руками угли из жаровен и метать их в нас. На нашу удачу, злость затмевала ему глаза и метал он теперь свои огненные снаряды скорей не прицельно, а наугад. Мы, уворачиваясь, петляли между колоннами, а великан налетал на жаровни, сбивал их и кидал во все стороны пригоршнями уголь, руша все новые колонны.

Я издевался над его костюмом, прической, лаковыми туфлями и наконец довел его до того, что он швырнул в нашу сторону целую жаровню. Она разрушила последнюю опорную колонну в той части холла, где он стоял.

– Отступаем! – проорал я Блитцену. – Мигом!

Бедный гном, пыхтя и хрипя от натуги, кинулся к дальней стене.

– Убью! – вслед нам рычал Гейрод. – Поганые тр-русы!

Сообрази он пуститься за нами вдогонку, песенка наша была бы спета. Но затуманенный медовухой разум Гейрода мыслил сейчас только областью углеметания, и он продолжал упорно кидаться жаровнями, когда потолок над ним с треском стал осыпаться.

Глянув вверх, он исторг дикий вопль, но поздно. Потолок в его части рухнул, и великан исчез, погребенный под тысячами тонн камней.

Я очнулся от дикого кашля. Вокруг валялись обломки. Все пространство окутывало густое облако пыли.

Когда пыль немного рассеялась, я обнаружил в нескольких метрах от себя Сэм. Она сидела, скрестив по-турецки ноги, и тоже надсадно кашляла. Видок у нее был такой, словно она основательно вывалялась в муке.

– Блитцен! Хэрт! – позвал я.

Меня так встревожило их отсутствие, что, забыв о сломанной ноге, я встал. Боль в ней еще ощущалась, но стоять уже было можно.

– Здесь, – по-военному пискнул Блитцен, выплывая из облака пыли.

Костюм его, можно сказать, накрылся. Шевелюра и борода казались седыми от белой строительной пыли.

Я крепко его обнял.

– Ты самый сильный и потрясающий гном на свете!