Меч Лета

Сэм тем временем уже поднялась по винтообразному пандусу на пешеходную часть моста и с возвышения обернулась назад, заставив нас спрятаться за большим ноздревато-грязным сугробом. Летом, в наплыв туристов, следить за ней, затерявшись среди толпы, нам ничего бы не стоило. Но в чем прикажете затеряться, когда на тротуарах совершенно пусто?

– Не нравится мне это, – поправил съехавшие темные очки Блитцен. – Если ее послали валькирии, еще полбеды, но…

– Из валькирий ее уволили, – внес ясность я и, пока мы сидели за сугробом, успел рассказать, что произошло на торжественном обеде.

Хэрт пришел в ужас. Заплывшее его веко стало точно такого же цвета, как лягушонок Кермит из «Маппет-Шоу».

– Дочь Локи? – безмолвно осведомился он. – Работает на своего отца?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Но мне лично в это не очень верится.

– Потому что она спасла тебя? – задал новый вопрос Хэрт.

Я опять лишь пожал плечами. Никак не хотелось верить, что Сэм играет в Команде Зла.

Да и отец ее, Локи, кто он на самом деле? Его заверения, что он полностью на моей стороне, все же, видимо, прочно запали мне в голову.

Указав на заплывший глаз Хэрта, я спросил знаком:

– Можно?

И так как протеста с его стороны не последовало, дотронулся. Подушечку моего пальца пронзила теплая искра. Синяк под глазом начал тут же бледнеть. Опухоль спала. Глаз Хэрта открылся.

Блитц фыркнул.

– Славно у тебя начинает получаться, Магнус.

Хэртстоун схватил меня за руку и принялся с такой тщательностью изучать мои пальцы, будто надеялся обнаружить на них остатки какого-нибудь волшебного эликсира.

– Да ладно тебе, – смущенно отдернул я руку. Мне совершенно не улыбалось стать парамедиком эльфов по имени Магнус Чейз. – Пока мы с вами здесь прохлаждаемся, она, между прочим, уходит, – напомнил я им о Сэм. – За ней.

Сэм уже достигла эспланады, где протянулась дорожка для бегунов, по которой она и шагала вдоль течения реки. Мы двинулись по пешеходному мосту. Под нами двигалась бампер к бамперу плотная колонна постоянно гудящих машин. В этом заторе, судя по количеству строительной техники и мигающих проблесковых маячков на мосту Лонгфелло, был виноват лично я. Наша битва с Суртом вывела из строя почти целый его пролет.

Мы уже начали подниматься на эспланаду, когда потеряли Сэм из виду. Я рассчитывал, что снова ее замечу, едва мы минуем детскую площадку, однако моя экс-валькирия как испарилась.

– Лучше некуда, – посетовал я.

Блитц прохромал в тень, которую отбрасывала крыша неработающего киоска. Похоже, ему не слишком легко было двигаться с этой сумкой для боулинга.

– Ты как? – поинтересовался я.

– Ноги немного окаменели, а в остальном жить можно, не беспокойся, – произнес он таким тоном, словно как раз и хотел, чтобы я о нем беспокоился.

Хэрт с задумчивым видом походил взад-вперед мимо нас, и руки его задвигались в сожалеющих жестах.

– Вот был бы у меня лук, я бы ее сейчас пристрелил.

Блитцен покачал головой.

– Лучше придерживайся магии, мой друг.

Хэрт зажестикулировал сердито и резко:

– Не могу читать по твоим губам! И с бородой-то ужасно, а с лыжной маской вообще ничего не понять.

Блитц, поставив на землю сумку для боулинга, принялся одновременно говорить и жестикулировать:

– У Хэрта великолепно выходит с рунами. Он в рунной магии сведущ больше всех живых смертных.

– Ты под смертными подразумеваешь людей? – решил уточнить я.

Блитц фыркнул:

– Сынок, люди не единственные смертные. Так что я подразумевал и их, и гномов, и эльфов. Великанов в учет не беру. Они странные. Боги, естественно, тоже случай особый. Ну и еще предсказатели из Вальгаллы. Всю жизнь теряюсь в догадках, что они из себя представляют. Но вот среди тех трех видов смертных, о которых я говорю, Хэртстоун – лучший из магов, а возможно, вообще единственный. И уж наверняка первый, кто за последние столетия посвятил этому жизнь.

– Я краснею, – показал Хэртстоун, хотя на его лице лично мне ничего такого заметно не было.

– Я это к тому, – продолжал тем временем Блитц, – что к магии у тебя настоящий талант, а тебе зачем-то приспичило становиться лучником.

– Эльфы были великими лучниками, – Хэрту явно хотелось освоить и это искусство.

– Тысячу лет назад, – поморщился Блитц и рубанул ребром ладони между большим и указательным пальцами другой руки – знак раздражения и досады тем, что друг хочет заняться совершенно не своим делом. – Хэрт просто романтик, – принялся объяснять он мне. – Мечтает о прежних днях. Он из тех эльфов, которые ездят на ренессансные фестивали.

Хэрт возмущенно крякнул.

– Всего один раз.

– Ребята, не лучше ли нам сейчас все-таки поискать Сэм, – напомнил им я.

– Бессмысленно, – в бешеном темпе задвигались пальцы Хэрта. – Она обыщет реку. Пускай зря тратит время. Мы уже обыскали.

– А что, если мы с вами проворонили меч? – засомневался Блитц. – Вдруг ей известен какой-нибудь способ его найти?

– Но он не в реке, – сказал я.

Блитц и Хэрт разом уставились на меня.

– Откуда такая уверенность? – спросил Блитц.