Меч Немезиды

Но, судя по лицу отца потерпевшего и трех его приятелей, условным сроком дело не обойдется. Здоровенные, накачанные «быки» с бритыми бошками исподлобья рассматривали майора и ждали своего часа. Поправить решение суда для них — дело нескольких минут. Но Шауре было все равно. Он чувствовал себя виноватым. Потому что сейчас, по прошествии времени, в светлом зале заседаний, то, что произошло в темной аллее, воспринималось совсем по-другому.

— Мы просто гуляли, Олежек попросил у этого мужика… то есть у подсудимого закурить, — давал показания длиннолицый юнец, которого майор и не запомнил в тот роковой вечер.

— А он как даст ему специальным приемом, Олежек раз — и с копыт!

— Откуда вы знаете, что это был специальный прием? — без интереса спросил судья. Он был в черной мантии поверх военного мундира с погонами подполковника. Усталое лицо, резкие морщины — на вид ему можно было дать лет сорок пять, хотя опытный физиономист Шаура определил, что он на добрый десяток лет моложе.

— А чего тут знать? — оскалился длиннолицый. — Если бы просто ударил, ну разбил бы нос, и все! А тут — сразу насмерть, значит, боевой прием!

Пацан говорил грамотно, чувствовалось, что с ним репетировали. Вначале Шауру хотели подвести под другую статью — умышленное убийство, до двадцати лет. Адвокат туманно намекал, что отец убитого искал подходы к суду. Это и были те самые «привходящие обстоятельства». Наглядно это вроде бы не проявлялось. Подполковник вел процесс ровно и равнодушно: в принципе, картина была ясная. Другое дело, какой приговор он вынесет…

Но и это Шауру не волновало. Впервые в жизни он чувствовал себя убийцей.

— Скажите, подсудимый, эти мальчики представляли для вас опасность? — Адвокат потерпевшего выступал как непримиримый прокурор. — Вы сильный, опытный мужчина, десантник, а они дети! Посмотрите на них!

Зал возмущенно зароптал. Действительно, аккуратно одетые и сдержанные подростки выглядели вполне безобидно. Тем более что ножей у них сейчас не было. Да и того ножа тоже не нашли. Если судить по материалам дела, то мальчики были безоружны.

Шаура пожал плечами.

— Вы могли убежать? Ведь вы тренированный человек, вы бегаете марш-броски!

— Он не обязан убегать! — попытался заступиться адвокат Шауры, но как-то робко.

Шаура повторил свой жест. Ему хотелось, чтобы все быстрей закончилось.

— В принципе мог…

— Почему же вы убили беззащитного ребенка?!

Если бы на темной аллее зарезали Шауру, этот же адвокат с тем же самым праведным блеском в глазах защищал «ребенка», засадившего нож ему в сердце.

Майор молчал. Что тут ответить? Что его не учили убегать? Что его награждали за то, чтобы идти вперед на изрыгающие смерть стволы и убивать тех, кто за них держится? Что, вернувшись из кишащей опасностями южноамериканской сельвы в Москву, он еще не успел перестроиться на мирный лад и машинально сделал то, что следовало сделать для устранения угрозы его жизни?

— Отвечайте, подсудимый! — резко сказал судья, и Шаура понял, что его симпатии не на стороне товарища по военной службе. Впрочем, труп несовершеннолетнего подростка перевешивал весы Фемиды, и найти ему противовес было невозможно никакими словами. Если бы суд состоялся в той самой аллее через десять минут после происшествия — другое дело, но и тогда невозможно было оправдаться перед родителями и родственниками погибшего. А сейчас и подавно…

— Я не могу ответить на этот вопрос, — глухо произнес он и опустил голову.

— Нечего ответить! — выкрикнул адвокат потерпевшего.

Зал глухо зароптал. Родители погибшего, их друзья, бабушка и дедушка, соседи, сверстники — вот кто сегодня составлял здесь публику. И было нетрудно понять, как они относятся к подсудимому.

— Расстрелять его надо! — раздался истерический женский крик.

Шаура втянул голову в плечи. Если бы здесь сидели ребята из его отделения, атмосфера в зале была бы иной. И он бы чувствовал себя увереннее. Но «светить» бойцов специальной разведки нельзя. К тому же у них идет повседневная учебно-тренировочная работа, а участие в судебных заседаниях распорядком дня не предусмотрено…

— Суд удаляется на совещание для вынесения приговора…

Приставы вытеснили шумящих родственников из зала. Шаура со своим адвокатом остались на твердой полированной скамье за столом защиты. Майор старался не смотреть в сторону открытой двери, из-за которой на него бросали волчьи взгляды два бритоголовых качка. Они словно блокировали выход.

— Не нравится мне его настрой, — адвокат аккуратно причесал редеющую шевелюру и отряхнул пиджак от перхоти. — Может вызвать конвой и взять под стражу…

— Мне все равно, — вяло ответил Шаура. — Лишь бы скорей все кончилось.

В это время у входа в зал возник легкий шум.

— Куда прешь!

— Спокойно, детка!

Качки исчезли из дверного проема, и в зал быстро вошел плотный мужчина средних лет с уверенными манерами человека, привыкшего побеждать. Шаура узнал в нем «спеца» из КГБ, который когда-то читал им лекцию по тактике боя в здании. Как его фамилия? Ах да, Карпенко!

Вошедший быстро подошел к подсудимому, попросил адвоката оставить их наедине и без предисловий сказал: