Меч падишаха

Захваченный испанский фрегат был сорокапушечным боевым кораблем, добротной постройки. Он носил имя «Санта Мария да ла Виктория» и считался грозой турок на Средиземном море. Неоднократно моряки этого корабля нападали на османское побережье и высаживали десанты. Они грабили и убивали подданных султана.

И вот это судно в руках османов. И все благодаря хитрости капудан-паши и воле Аллаха. Мустафа понимал, что такой поступок мог бы послужить к продолжению его карьеры в османском флоте. Капудан галерного флота империи не оставил бы его своим вниманием. Но Мустафа уже сделал свой выбор. Более на службу султану он не вернется.

Мустафа подошел к Федору и произнес:

– Ты отлично сражался, гяур. Ты спас нас. И я могу это признать. Одолел опытного фехтовальщика.

– Этого? – Мятелев указал на труп офицера. – У него оружие никуда не годное.

Турок подобрал шпагу испанца и внимательно осмотрел клинок.

– Это толедский клинок. Отличная работа и сбалансирован хорошо! Так что ты не прав. Это твоя добыча.

Мустафа протянул шпагу Федору. Тот принял её и сказал:

– Я к иным клинкам привык. Чего мне с этого?

– Возьми, возьми. Это хорошая шпага. Она тебе еще послужит.

Если бы Федор мог тогда знать, как капудан-паша османского флота был прав. Этот толедский клинок будет спасать его жизнь в диких дебрях Южной Америки.

– Как ты выбрался из каюты, где был закрыт? – спросил капудан.

– Дак битва началась. А я не мог пропустить битву, эфенди.

– Хорошо. Ты бросился на врагов с голыми руками и только на испанском корабле получил оружие. Это смелый поступок. А я ценю смелость и умение драться на саблях. Ты хороший воин.

– Давно держу клинок в руках, эфенди. А в награду за мою помощь, если таковой достоин, не забудь нас отпустить на волю, когда придет время для этого.

– В том могу тебе поклясться Аллахом. Ты и твой друг получите свободу. А пока ты мой гость. Желаешь остаться на этом судне? Сейчас сюда прибудут мои матросы, и для тебя будет выделена лучшая каюта. Или снова прейдешь на «Меч падишаха»?

– Нет, я останусь на этом корабле.

– Эй! – Мустафа приказал привести пленных офицеров.

И тех поставили перед ним. Их было трое.

–Кто из вас командует этой посудиной? – спросил он через толмача (переводчика).

– Вон лежит его тело. Это дон Хуан де Гонсало и Вальдес, – ответил высокий средних лет офицер. – Я хорошо говорю по-турецки и пусть, эфенди не утруждает себя толмачем.

– Кто ты? – спросил Мустафа.

– Штурман фрегата «Санта Мария де ла Виктория» дон Рамон де Нарвега.

– Всех вас сейчас запрут в трюме. У вас будет выбор, либо принять ислам и пойти со мной, либо стать рабами и быть проданными в первом же берберском порту. Подумайте что для вас лучше. Несколько дней у вас есть.

Нарвега поклонился и опустил голову.

– А что у вас вон в той каюте? Что там такое? Золото испанского короля? Почему закрыта?

– Там наш пассажир, эфенди. Некий очень важный господин.

– Что за господин? Кто такой?

– Этого я не могу знать. Про то знал только сам капитан. Но он мертв.

– Хорошо! Увести всех пленных и запереть в трюме! Быстро!

***

Мустафа с видом повелителя распахнул двери каюты таинственного пассажира фрегата. Он вошел внутрь и думал, как этот человек задрожит при виде его обрызганных кровью врагов боевых доспехов. Такое бывало не единожды.

Но в каюте был совершенно спокойный высокий человек средних лет. Ни один мускул на его лице аскета не дрогнул. Он учтиво склонил голову:

– Привет тебе, эфенди! – произнес он на турецком языке.

– Я капудан османского флота Мустафа. А ты кто такой?

– Я? Тот, кто имеет тамгу великого падишаха полумира, – спокойно ответил незнакомец и протянул Мустафе пергаментный свиток. – Посмотри сюда!

Мустафа пригляделся и похолодел. Это означало, что лично повелитель османской империи повелевает всякому подданному падишаха делать все, что скажет предъявитель сего!

– Откуда это у господина? – Мустафа побледнел.

– А разве эфенди не должен повиноваться, и ни о чем не спрашивать?

– Да. Прости мое любопытство, эфенди.

– Ты можешь не переживать, почтенный капудан-паша. Я все знаю о тебе. Ты бежал из Стамбула. Но ты, по-прежнему, трепещешь при имени султана. Отчего так? Ведь ты теперь вне закона.

– Да, я вне закона, эфенди. Но берберские пираты, к которым я ухожу, не враги великому султану. И одно дело бежать из Стамбула, а иное стать личным врагом падишаха, нарушив его прямую волю, что изложена в твоей бумаге.

– Я это знаю. И потому помогу тебе, капудан-паша.

– Поможешь? – удивился Мустафа.

– Ты желаешь, чтобы пиратские беи приняли тебя?

– Да. Это мое желание, – согласился капудан.

– Тогда я дам тебе такую возможность. Ты получишь от меня письмо к Шагин-бею. И он примет тебя одним из своих капитанов.

– К Шагин-бею? – Мустафа был искренне удивлен, что этот гяур знает самого большого берберского бея. И он даже обещает ему протекцию.

– Не веришь в мои возможности? – снисходительно улыбнулся незнакомец.

– Верю, – произнес Мустафа, заколдованный взглядом этого человека.

– Вот и хорошо. А сейчас позови ко мне того человека, что гостил на твоей галере, а ныне пассажир этого, захваченного тобой, корабля.