Меч падишаха

– Ты и про него знаешь, эфенди?

– Я многое знаю. Но не медли. Я жду его.

После этого Мустафа вышел из каюты и аккуратно закрыл за собой двери.

«Кто этот человек? Я так и не спросил его имени. Но он заставил меня повиноваться одним своим взглядом. Уж не сам ли это шайтан*? (*Шайтан – черт). Или один из таинственных дэвов – властителей судеб? Он все знает обо мне и моих планах. Ему не стоит перечить»…

***

Федор Мятелев был удивлен не менее Мустафы. Он видел перед собой кардинала Пьетро Ринальдини!

– Монсеньор?

– Ты узнал меня, Федор. А я ждал тебя.

– Здесь, монсеньор? На этом корабле? Я не могу прийти в себя от того, что монсеньор здесь!

– Здесь. Я знал, что сейчас ты не попадешь в дом Адреотиса. Я знал, что ты окажешься волею судеб на османской галере «Меч падишаха».

– Это странно, монсеньор. Падре может видеть судьбы?

– Могу. Но не пытайся узнать, что тебя ждет в будущем, Федор. Я понимаю, про что ты желаешь спросить.

– Отчего же мне не узнать, что меня ждет?

– Бог даровал нам две даты, Федор. Две. Одну мы знаем. Вторая скрыта от нас. Дата рождения тебе известна, а бог не желает давать тебе знания о второй дате – дате смерти.

– Моя смерть будет страшной? – спросил Мятелев, побледнев.

– Роr las Entranas de Dios! Всякая смерть страшна. Мало кому в этом мире хочется умереть. Но сейчас я звал тебя не для того, чтобы говорить о судьбе. Ты должен знать, что тебе делать далее.

– Но со мной…

– Марта и твой друг, бывший галерный раб? Я знаю про это. Я знаю, что Марта провалила задание, которое ей было дано. Но так распорядилась судьба. А с судьбой не может спорить даже Орден иезуитов. Так что напрасно она испугалась моего гнева. Да и сделала она при дворе султана кое-что, хотя даже не догадывается об этом.

– Значит ей можно явиться к тебе?

– Нет. Видеть её я не желаю. Зачем?

– Вот как?

– Да. Но тебе придется снова отправиться в Стамбул, Федор. Берберские корсары сумеют тебя туда переправить. Там в доме Адреотиса ты станешь учить испанский язык. И с тобой отправится твой приятель.

– Минка? Падре знает и про него?

– Минка будет с тобой, если ты пожелаешь взять его и Марту.

– Пожелаю, – сразу ответил Мятелев.

– Тебя ждут дальняя дорога и приключения.

– Это не так плохо, монсеньор.

– После того как ты овладеешь языком, Адреотис переправит тебя в Испанию.

– Но неужели я не могу учить испанский где-нибудь в ином месте. Не в Стамбуле.

– Тебе более ничего не грозит. В Стамбуле с тобой больше ничего не случится. За это могу поручиться. Жить пока ты станешь именно там. Так нужно, – голос кардинала иезуитов стал строгим и властным.

– Как будет угодно, монсеньору. А что станет с Василием?

– Дворянин Василий Ржев?

– Он самый, падре.

– А что с ним? Он ведь не последовал за тобой в море.

– Он остался в Стамбуле. Но что его ждет?

– Разве я властен в его судьбе?

– Монсеньор может многое.

– Ты желаешь ему помочь?

– Он был моим другом, падре.

– Ныне он человек московского царя в Стамбуле. Это выгодно Ордену. Мы даже поможем ему. Кстати, ты до сих пор не знаешь его настоящего имени, Федор?

– Я знаю только, что Ржев не его имя.

– Его имя Дементий.

– Дементий?

– Так его назвали родители. Дьяк тайного приказа Дементий Башмаков. Большой человек при дворе царя Алексея Михайловича. Ловкий дипломат и отличный шпион. Такого человека поискать.

– И монсеньор знает это? – удивился Мятелев.

– Мне известно многое. Я, как и Башмаков, все люблю делать сам. И потому я сегодня здесь на корабле, завтра в Стамбуле, а послезавтра в Варшаве.

– Что же ждет меня, монсеньор? После того как я стану говорить по-испански хорошо?

– Ты посетишь такие страны, про которые у вас на Москве даже никто не слышал. И скажу тебе еще одно. Здесь на корабле есть один раб. Они сидит за веслом и его зовут Иван Рог.

– Я знаю о нем, монсеньор.

– Так вот, он пойдет с собой. Пригодиться в твоем новом приключении…

8

Москва: Кремль, палаты царя и великого князя Всея Руси Алексея Михайловича.

Царь и великий князь Московский и Всея Руси Алексей Михайлович принимал ближайших советников Приказа тайных дел. Рядом с ним были боярин Афанасий Ордин-Нащекин, думный дьяк Алмаз Иванов и молодой боярин князь Никита Одоевский.

– Татарский хан, нам враг! – гневно произнес царь. – И он до сих пор сидит на троне в Бахчисарае! Не ты ли обещал мне Афанасий, что скоро его там не будет? Сколько времени прошло с тех пор, как Дементий Башмаков отправился в Крым? И что?

– Дело многотрудное, великий государь.

– Я знаю, что трудное. Но ты обещал. А сейчас нам нужно чтобы крымчаки ушли из Украины! Наше положение там, после того как армия Шереметева была разбита совсем плохое.

– Но и у поляков дела не совсем хороши, великий государь, – вмешался старый дьяк Алмаз Иванов.

– Истинно так, государь, – подтвердил те слова Одоевский. – Стефан Чарнецкий так и не добился победы в битве на Басе. Долгорукий сумел выстоять.

– Денег в казне у их короля нет, и шляхта настаивает на перемирии. Они также от войны весьма устали, великий государь.

– Но я не пойду на то, чтобы отдать им Киев! – отрезал царь.