Меч, палач и Дракон

— Орехоны, скажу я вам, сеньоры, есть сущие дьяволы, — разглагольствовал он, держа в ладони полукруглый золотой кубок без ножки, — Они пришли с далекого юга, спустились со своих гор и легко покорили добрые десяток племен и народов.

— Эти ушастые и в самом деле такие замечательные воины? — оживился Марк де Мена.

— Да, воины они просто отличные: беспрекословно повинуются вождям и жрецам, презирают боль и не ведают страха. О главное то, что они единый народ. За счет своего единства они и покоряли одно племя за другим. Споткнулись лишь о нас.

— Вот уже десять лет мы нещадно бьемся с ними каждый год, — добавил Жозеф Парадо, — Их первый набег совпал с нашим кораблекрушением. Турубары посчитали это знаком свыше. Сочли нас возможными спасителями. Мы — корабелы — не подвели. Я лично убил сотню этих тварей, но потери орехонов не смущают.

— Как и алькасаров, — тихо произнес Гийом.

— Да, орехоны и алькасары чем-то схожи, — кивнул Пабло, — Но мы успешно отбивались от них, пока пять лет назад сюда не приплыли остияки, а вслед за ними и далатцы. Они все желали одного — золота!

Илия Кобаго не смутился, когда Пабло посмотрел ему прямо в глаза.

— Дикарей растрясти не грех. Мы же не знали, что здесь правит камоэнский гранд.

— Далацийцы нам много проблем не доставили. Разграбили только пару прибрежных деревушек, а вот остияки…, - халач-виник Турубанга вздохнул, — Эти проплыли дальше на юг и сумели договориться с орехонами. Остияки меняют сталь на золото, драгоценные камни и ценные товары. Но не торговля страшна, а то, что орехоны стали остийскими вассалами. Остияки дают орехонам в помощь своих ландскнехтов и обучают молодых воинов на северный манер, остияки помогают давить бунты подвластных народов.

— Правитель орехонов — Сапа Инка — охотно продает остиякам права на откуп сбор налогов, на скупку добычи в захваченном городе, на покупку рабов. Сейчас уже не орехоны наши главные враги, а они, — мрачно объяснил Жозеф Парадо.

— Ты хочешь с нашей помощью разбить врагов, — заключил Марк, — что ж, остияки нам знакомы. Давно хотел сбить спесь с этих напыщенных гордецов, что никогда не смеются, когда рассказываешь веселые шутки.

Глаза его загорелись. Виконту нужен был объект ненависти, наличие врага давало ему цель и радость, делало терпимым к окружающим. Турубары, орехоны, остияки, какая разница, кого рубить? Главное на пользу себе и Камоэнсу.

— Король Стивен зазнался. Решил, что ему принадлежит весь мир, мы загоним его обратно в Остию, — Луис де Кордова поднялся, — Король Турубаров Пабло де Гальба, я от имени моего повелителя Хорхе и Камоэнса обещаю вам всяческую помощь. Вот вам мой меч и рука, ведите. И пусть как в псалме: «Обрушится меч на головы грешные, спасая праведников!». Станем же мечом Господа Нашего!

Гийом тоже поднялся.

— Мне нравится ваш народ, Пабло. Я здесь по воле Хорхе, и рад, что могу помочь вам. Давно мечтал о хорошей справедливой войне. За правое дело и разить врагов веселей.

— Я рад, что вы прониклись моими словами. Пью за вас, сеньоры. За дружбу между Камоэнсом и Турубангом, — Халач-виник поднялся вместе со своими корабелами.

Илия Кобаго остался сидеть.

Глава 11

Отец учил Жозефа Парадо полагаться лишь на самого себя.

— Помни, сынок, что надеяться можешь только на свои руки и голову, — не уставал повторять старый штурман.

До той злополучной экспедиции Жозеф исходил все моря, что омывают Благословенные Земли. Бывал и на теплых наурских островах, и у алькасаров, не говоря уже о портах Далации, Остии, Панира и раздробленной империи Хальцед. Когда молодой Гальба объявил о наборе храбрецов, Жозеф заколебался. Плавание за неведомые моря — удел сильных, дело для настоящего мужчины.

Потомственный штурман Парадо хотел иметь за душой что-то, что позволило бы ему гордиться собой, то, с чем и перед Создателем предстать не стыдно. Да и богатства, привозимые из-за Жаркого Берега далатцами и остияками, смущали ум.

Десять лет назад — в 989-Ом году — эскадра смельчаков под командованием двадцатилетнего Пабло Гальбы, поссорившегося с отцом, вышла из Карсолы и взяла курс на юг. Корабли были новенькие, только что с далацийских верфей, провианта на них запасли на год плавания. Денег на снаряжение Пабло не пожалел.

Алькасарских корсаров проскочили, миновали Жаркий берег, экипажи расслабились, отметив это знаменательное событие, и вскоре Море-Океан показало смельчакам, что с ним шутки плохи. Неожиданный тайфун из числа тех, которыми, как оказалось, страшны эти воды, ночью разметал эскадру.

Флагманскую каравеллу Ласточку — штурманом на которой был Жозеф Пародо — выбросило на рифы у турубарских берегов. Из всей команды спаслось тридцать человек. Их полуголых и обессилевших приютили в местной деревне. Обогрели, накормили.

Полгода они ждали спасения — корабля под родным флагом — и от безделия учили местный язык. Потеряв, в конце концов, надежду и поддавшись на уговоры деревенского старосты, белые пришельцы отправились в стольный град турубара — Герубу — в надежде, что там пригодятся их знания и умения.