Меч, палач и Дракон

— Что тебя не устраивает, Хорхе? Зачем эти глупые вопросы? Опять измену ищешь? — так не там смотришь, — резко ответил чародей.

— Может, и там. Мне многие говорят, что изменник ты, Гийом. И учеников своих — Кербона и Понсе — сам убил, конкуренции боясь.

— Гальба? — вздохнул маг, — Только не говори, что веришь, не разочаровывай меня.

Хорхе встал, по-прежнему быстрый в движениях, достал из необъятного стола бутылку коньяка и два бокала с широким дном и узким горлом.

— Не за чем нам слуги, — пояснил он и разлил крепкий ароматный напиток.

Молча выпили.

— Это ты меня не разочаровывай, — попросил король, — Не играй в любовь с моей племянницей.

— Почему? — прямо спросил Гийом, — Не пара?

— Нет. Если очень захотеть, то и пара. Это я лично тебе говорю, как король и дядя. Ты давно заслужил счастье, и я отдал бы тебе племянницу…

— Если бы мог, но не можешь, — заключил маг, — Неслыханное это дело, выдать принцессу Камоэнса за «заброду из-за моря», когда не всякий королевич ее достоин.

— Чушь, — жестко прервал его Хорхе, — Камоэнс — моя страна, и кто здесь кому ровня, решаю тоже только я. Ангела обещана Марку — наследнику Далации.

— А дела государства важнее наших судеб, — в тон ему продолжил Гийом.

— Да, это так. Не ерничай! — Хорхе зло плеснул коньяк по бокалам, — Ты это прекрасно знаешь, и сам поступаешь не так, как хочется, а как надо. Я люблю ее как дочь. Хочу ей только счастья. Но мне некем ее заменить. Были бы у самого меня дочери… Сын и наследник слишком мал — восемь лет — иначе бы я взял ему в жены дочку Николы Марковича.

— Есть Пабло Гальба, — вставил маг.

— Гальба он и есть Гальба, — поморщился король, — Да и нашел ты его — на мою голову — слишком поздно. Замены не будет. Слово дано, рушить нельзя. Далация — наш единственный союзник против Остии, что так норовит стать Великой.

— Она будет несчастна, — сказал вдруг Гийом, уведя взгляд в открытое окно.

— А кто счастлив в этой жизни, маг? Ты, или я? Никто. Все несчастны по-своему. У королей свой жребий. Марк молод, умен и хорош собой. Привыкнет.

Гийом молчал.

— Да не любит она тебя, пойми! — чуть не закричал на него Хорхе, — Это просто влюбленность, произошедшая из дружбы. Романтика: грустный, одинокий, загадочный чародей и она — принцесса — вдвоем против мира. Сказка.

Просто ты самый интересный для нее человек на фоне наших пустотрепов-придворных. Она и Гонсало-дурака иногда теплым словом одаривает, не гонит. Всем приятны поклонники и внимание.

Гийом молчал.

— Не любит. Поверь мне! Я знаю ее уже двадцать один год. Ты друг ей, но не любимый мужчина. Ангела просто не хочет покидать Камоэнс. Ты — ее якорь, оправдание. Да она страдала, когда ты уезжал за моря, потому что лишалась поддержки. Мы — короли — одиноки, поэтому умеем ценить тепло.

— Может, ты и прав, — ответил, наконец, маг, не поднимая глаз.

— Прав. Мне тебя жаль, Гийом. Ты же старше меня, хоть и выглядишь на низменные тридцать, а влюбился в глупую девчонку! Бегаешь за ней словно мальчишка, которой девку-то ни разу еще не щупал, — услышав эту фразу, чародей улыбнулся, чувствовалось, что Хорхе и Гальба родственники.

— Допустим, мне это нравится — бегать, как мальчишка. Хочется светлого чувства.

— И мне хочется. Но его где взять? — развел руками Хорхе, — Нет любви той, что в стихах. Вместо нее в нашей подлой жизни есть дорогая шлюшка Мария де Тавора — красивая мечта-обманка, что летает от одного к другому. И никто ее надолго поймать не может, все с разбитым сердцем остаются и дурной головой. Побереги себя, пожалей, остановись.

Чародей улыбнулся. Сравнение ему понравилось.

— В общем так, Гийом. Скоро к нам приедет посольство из Далата — забирать невесту. Поэтому, ты больше к Ангеле не подходи. Не общайся, не пиши. Она поплачет и забудет. Это лучше будет, чем долгие расставания. И сам выбей ее из своей головы. Не стоит она того.

Маг не ответил.

— Гийом, ты меня понял? Я тебе же добра желаю, — устало повторил Хорхе.

— Да, мой король, — чародей поклонился.

Гийом уже шестой год служил властителю Камоэнса. Хорхе отчасти был не только его сеньором, но и другом, слишком многое их сближало. До этого момента он грубил королю, дерзил, жарко спорил, ругался, отказывался выполнять некоторые приказы, но никогда не лгал.

Кармен Феррейра — вот та, кто, несмотря на все запреты Хорхе, поддерживала связь между влюбленными.

— Она вас ждет, Гийом. Ангела не хочет уезжать в Далат.

— Пусть ждет. Я тоже я люблю, скажите ей это. Люблю и скучаю, — за последние дни маг заметно похудел.

— Он знает. Хотите бежать — спешите. Больше сказать не могу, — Кармен отвела взгляд.

— Не надо, — он слабо улыбнулся, — Знаю, что вашему мужу поручено оберегать Ангелу от меня, что караулы усилены, что во дворце дежурить Гонсало, что далатцы на днях приплывут в Карсолу.

— Все вы знаете, — голубоглазая девушка тоже улыбнулась, — Нам будет вас не хватать, Гийом.

— Не бойтесь, — он ласково посмотрел ей в глаза, — Я ни о чем не забыл. Завтра утром приходите. Возьмите запасную одежду и служанок в помощь. Бласу скажите, чтобы не ревновал сильно.