Меч президента

Что говорить о них, если Александр Зиновьев, которого глупый Запад некогда считал Свифтом эпохи застоя, тот самый Зиновьев, чьи книги, вроде «Зияющих высот», немало способствовали крушению коммунистического режима, Зиновьев, арестованный по приказу Андропова, лишенный гражданства и высланный за границу, ныне вернувшись в «свободную» Россию, аж захлебнулся в истерике безумной злобы, поучая тех, кому совсем недавно втолковывал всю бесперспективность и бесчеловечность ленинско-сталинской системы.

«Вы должны сказать, — вопил вчерашний диссидент с мировым именем. — Отменить реформы! На виселицу реформаторов! Это предатели, это враги… Если бы я был молодым человеком, я бы стал террористом, я бы убивать их стал… Сталин не просто гений. Он был супергений! В этой ситуации нужен человек типа Сталина… Если такой человек появится (а он должен появиться), что он будет вынужден сделать в первую очередь? Арестовать Ельцина, Горбачева, Яковлева, Шеварднадзе и их выкормышей и повесить! Повесить в 24 часа! Потом этих монархистов, радикалов, анархосиндикалистов — всех в трудовые лагеря!»

Те, кто некогда читал книги Зиновьева, мягко говоря, недоумевали (еще недавно за чтение и хранение этих книг КГБ могло впаять, и делало это, немалый срок). Что произошло со старым буревестником демократии, в книгах которого Сталин, фигурирующий под кличками «хозяин» или «пахан», был низведен до уровня обычного бытового уголовника, стремящегося превратить огромную страну в уголовную полумалину-полузону, получив в итоге «зону-малину»?

Недоумевающие просто забыли, кем был этот человек всю жизнь. А был он доктором марксистско-ленинской философии, серьезно изучая которую, просто невозможно было не свихнуться. Что и произошло. У всех марксистских теоретиков мозги поражены ненавистью, которая готова кровавой блевотиной обрушиться на кого угодно. Часто — на своих.

Подобные настроения стали брать верх над любыми другими. Гнусная накипь постоянных неудач, социальных катастроф и политических крушений, сметенная в кучу ожидаемым полным разгромом, собралась под крышей Белого Дома, откровенно готовясь к «последнему и решительному».

Можно представить себе, какие законы принимало подобное «сообщество парламентариев» и что оно делало с полудохлой конституцией, принятой во времена Брежнева.

Знаменитая брежневская конституция после того, как из нее выбили 6-ю статью о «доминирующей роли КПСС», автоматически, как и следовало ожидать, рассыпалась, а после крушения СССР превратилась в анахронизм, напоминая пестрый свод феодальных законов времен Священной Римской Империи. Российская Федерация все еще числилась в этой конституции «социалистической республикой в составе СССР» и отменить это положение путем голосования не удалось даже с пяти попыток.

Кое-как в конституцию задвинули положение о разделении властей на основе классической демократии, однако, следующая статья провозглашала, что власть в стране принадлежит Советам, а высшая (непререкаемая) власть — съезду народных депутатов, выбранному в коммунистические времена с одной-единственной целью: дать возможность Горбачеву увильнуть от карающей руки собственного Политбюро, сбежав в президенты СССР.

В президентах Горбачев долго не удержался, а придуманный им съезд остался в наследство «свободной» России. В нем, разумеется, преобладали коммунисты, которые, хотя и не были столь агрессивны в массе, как члены Верховного Совета, не требовали хором публичной казни президента, но и слышать ничего не хотели ни о досрочных выборах, ни о принятии новой конституции.

Старая мертвая Конституция их вполне устраивала, главным образом, потому, что была мертвой и поэтому, блокируя все пути вперед, открывала единственный путь назад, в светлое коммунистическое вчера.

Готовясь к неизбежной схватке, депутаты Верховного Совета громоздили вокруг себя законодательную оборону, сводя на нет все попытки конституционного выхода из тупика.

Выход был один при нынешней мертвой Конституции: самороспуск Верховного Совета с последующими выборами нового парламента и президента. Но об этом Верховный Совет и слышать не хотел.

Сама мысль о том, что их могут переизбрать, приводила депутатов в смертельный ужас, заставляя принимать меры, которые уже никому не казались дикими. Лихорадочно приватизировались ведомственные квартиры, дачи и служебные автомобили. Сыпались предложения о том, чтобы сделать пост депутата пожизненным и даже наследственным (как в средневековых европейских парламентах, где место депутата, как известно, покупалось и могло переходить от отца к сыну, а робкая попытка королевской администрации с этим покончить привела нескольких королей на эшафот).