Меч Республики

— Как закончим, нас ждёт кругосветное космическое путешествие по Столичному Ожерелью Миров Республики. Я всё подготовила, пока мы были во Внешних колониях. Обещаю: ты останешься доволен. Ну а потом… — девочка поднялась, гибко обогнула стол и бесцеремонно уселась ко мне на колени. Заглянула в глаза. Её бездонные зеленющие озёра грозили поглотить сам разум, настолько глубоко было отразившееся в них чувство. — Потом стая. И дикая, не прекращающаяся ни на минуту игра… Ты больше никогда не будешь один. Стая тебя не отпустит. Никогда. Ты ведь всегда стремился к семье. Так вот: я и стая — твоя семья. Что бы Орден ни приготовил для тебя, мы будем всегда рядом. Поверь: сёстры умеют ценить трепетную заботу, умеют ценить отличные кондиции, умеют ценить боевой дух. Валькирии хотя и наиболее отмороженные, как республиканки, но и наиболее справедливые. Вы обязательно поладите. С другими республиканками будет сложнее найти общий язык. Но тебе другие и не нужны. С серебром на груди и с огнём в сердце, рядом с боевыми сёстрами, ты сможешь наплевать на любые попытки взять тебя в оборот. Или сам морду набьёшь, или сёстры прикроют. Да и меня не следует списывать со счетов… Так что давай, Меч Республики, разруби литанский узел. А потом устроим с тобой свадебное путешествие.

Политическое крыло

Заседание Совета Планетарного образования Литания традиционно проходило во Дворце Совета. Откуда в названии этого помпезного здания появилось столь дикое сочетание махрово монархического и трогательно демократического, сейчас не скажет уже никто. Возможно, оно возникло ещё в те давние годы, когда на территории Планетарного образования вовсю процветала монархия, и Совет выполнял некие декоративные функции, а возможно, кому-то просто понравилась сокрытая в слове «дворец» торжественность и помпезность. И вот сейчас во Дворце разворачивался очередной эпизод глобальной драмы, напрочь лишённый какой-либо торжественности — и по форме, и по содержанию. Здесь и сейчас на поверхность вылезало то, что в прочем обществе было задавлено пропагандой и льющимися с экранов головизоров лубочными картинками победы литанского оружия.

Огромный овальной формы зал десятками ярусов уходил от центрального пятачка к самому многометровому потолку. Свет в зале рождался из многочисленных панелей, установленных где только возможно. Даже аккуратные столики и креслица на ярусах, в которых заседали господа советники, казалось, светились изнутри. А в центре всего этого пронизанного светом великолепия, на конусообразном возвышении, переливалась огромная голограмма очередного выступающего.

— …Таким образом, Конфедерация нас предала. Все оправдания о тяжёлой ситуации на границе с Республикой — не более чем отговорка. Прекрасно зная основное направление удара, так называемые «союзники» не предпринимают ровным счётом ничего для его отражения. Нас бросают Республике, словно кость голодному волку, в надежде, что он ею подавится и не станет нападать снова, и тем самым даст выгадать время на подготовку войск для отражения следующего нападения.

— Вы сгущаете краски, господин советник, — попытался угомонить разошедшегося парламентария председательствующий. Он расположился за спиной говорящего, на первом ярусе, и его место находилось чуть выше прочих, чтобы подчеркнуть высокий статус.

— При всём уважении, господин Председательствующий… Ещё каких-то три года назад та же судьба постигла Планетарное образование Маритания. Совет Миров Конфедерации также тянул с подкреплениями. Что стало в итоге? Теперь Маритания — часть Республики, оттуда больше не поступают сигналы и не прилетают корабли. Вы хотите такой судьбы и для нас? — воздев руки в театральном жесте, вопрошал этот представитель одной из центральных планет Литании.

Однако Председательствующий не собирался отвечать на сей риторический вопрос. Вместо этого он воспользовался паузой говорящего, чтобы передать слово другому советнику. Выключенный микрофон и сменившаяся в центральной зоне голограмма стали неприятной неожиданностью для разговорчивого политика, но его возмущения потонули в фоновом шуме и уверенном голосе нового оратора.

— Благодарю, господин Председательствующий, — кивок в сторону главной трибуны. — Наш уважаемый коллега говорил о предательстве. Я хотел бы подойти к ситуации с несколько иной стороны.

Председательствующий расплылся в улыбке, явно довольный своим выбором — он ожидал примерно этих слов, могущих перебить упаднический настрой предыдущего оратора. Говоривший, между тем, сделал паузу и ударил. Да так, что Председателю вмиг стало неуютно в своём сверхудобном кресле.