Меч Шаннара

Между тем туман стал таким густым, что его можно было резать. Видимость была на расстоянии одного фута. Путешественники шли очень медленно, крепко держась друг за друга. Страшнее всего было потеряться в этом тумане. Это, вероятнее всего, означало неминуемую гибель. Уже сгустились сумерки. И лес стоял как огромная серо-черная непроницаемая стена. Путешественникам казалось, что они находятся в каком-то потерянном мире, где все похоже на зыбкие миражи и единственным твердым осязаемым телом была земля под ногами. Видимость стала такой плохой, что Меньон распорядился каждому привязаться крепкой веревкой друг к другу; кроме того, он достал толстую крученую веревку наподобие каната, и все трое почти вслепую медленно передвигались в тумане, держась за нее. Было тяжело дышать. Легким не хватало воздуха. Перед глазами стояла почти непроницаемая пелена. Меньон знал, что они проходят опасные места под общим названием Болотный Призрак. Что ждало их впереди — никто не знал. Впереди были густой туман и неизвестность…

И вдруг в одно мгновение Меньон почувствовал, что его ноги — сначала ступни, потом выше, выше — стала засасывать цепкая болотная трясина. Отчаянно сопротивляясь и балансируя в воздухе, Меньон с каждой секундой погружался все глубже и глубже. Флик и Ши резким движением потянули канат на себя и изо всех сил начали тянуть Меньона. Слава богу, он еще только начал утопать в мерзкой болотной тине, которая была скрыта травой и не видна из-за тумана. Все произошло очень быстро. И через минуту трое встревоженных путников снова стояли на тропе. Однако делать следующий шаг теперь было страшно. Стоило позволить болотной трясине засосать Меньона до пояса, кто знает, сумели бы они вытащить его. Почти всех, кто попадал в эту коварную болотную тину, ждала неминуемая смерть. Чьи-то невидимые руки сразу тащили человека вниз, на дно мертвого болотного царства. В душе каждого путешественника стало вновь расти чувство отчаяния и обреченности.

Ловкость, отвага, зоркий глаз и опыт охотника — все то, чем славился Меньон, сейчас потеряло свою силу. Все трое шли почти вслепую и были вынуждены подчиниться зловещим условиям.

Прошло мгновение, и будто чьи-то жесткие руки сжали сначала легкие, потом сердце. К горлу подступила тошнота. И вдруг перед глазами пораженных путников предстала жуткая картина: желтые и серые лица мертвецов-утопленников с гримасами непередаваемого ужаса, боли и отчаяния, с открытыми стеклянными глазами страшной вереницей проплывали в тумане совсем близко, на расстоянии одного-двух футов. Опять холод пробежал по жилам юношей. Их сердца бешено колотились. А между тем мертвецы стали дико, раскатисто хохотать. Какой-то дьявольщиной веяло от этих кошмарных мертвых фигляров. В эти минуты больше всего молодые люди опасались за свой рассудок.

— Спокойно! — громко сказал Меньон, но друзья едва услышали его слабый голос — туман поглощал все. — Мы должны сохранять спокойствие духа и не дать этим мерзким видениям помутить наш рассудок. Это — Болотный Призрак и не более! И надо идти дальше. Вперед и только вперед!

— Да уж, что я не хотел бы, так это провести ночь в этом месте, — горячо поддержал Меньона Флик. — Уж лучше идти всю ночь, утро и даже весь следующий день, чем сходить с ума в присутствии этих болотных призраков. Может, они оставят нас в покое…

На том и порешили. Все трое стали осторожно продвигаться через болото по направлению к востоку в поисках открытой надежной земли, где можно было бы устроиться на ночлег. У Ши было мелькнула мысль о том, что на открытой местности злонамеренные преследователи смогут легко настигнуть их, но страх и ужас только что пережитого были так велики, что в его сердце в тот момент уже не было места для новой боли. Воистину, чему быть, того не миновать. И вконец измученная тройка шла дальше.

Меньон вел путников медленно и осторожно, ощупывая ногой каждую выпуклость или впадину, обходя коварные углубления, залитые позеленевшей болотной водой. Земля была мягкая, разъезжалась под ногами, казалось, эта зыбкая трясина вот-вот может поглотить несчастных путников. Деревья безжизненно склоняли к земле свои обессиленные ветви; они висели как плети, кое-где утопая в болотной тине, словно психологически готовили путников к тому, что, может, через несколько футов они так же безропотно расстанутся с жизнью. Если Низины Клете представляли собой застывшую мертвую землю, то над этим болотом царил и витал призрак близкой, неминуемой смерти. Эта погибель подбиралась медленно и вкрадчиво, обволакивала и увлекала за собой всех, независимо от пола, возраста, силы и прочих характеристик. Все были равны перед этими силами. Не было ни ветерка. Все застыло в тумане, который на этих болотах вершил судьбами людей.