Меч Томаса

– Да не кухня тебе приглянулась, а кухарка! Третью неделю за ней вьешься!

Таверна грянула смехом, загремели кружки, послышались шуточки, подбадривания, а так же советы о том, как лучше приманить кухарку, которая, как выяснилось, дама с характером и формами.

– Ладно-ладно, – стал оправдываться бородач. – Погляжу я на вас. Она настоящая женщина. На вас, заморышей, не поглядит.

– А на тебя, увалень, поглядит, – с хохотом выкрикнул кто-то.

– Вот увидите, – решительно заявил бородач и ударил себя кулаком в грудь, – пойдет за меня замуж. Сама пойдет!

Затем обернулся к Олегу и проговорил с напором:

– Вы их не слушайте. Они слухам против короля и его благочестивой жены верят. Ничего святого. А это все россказни.

Савмак расправился с тазиком лапок и вытер рукавом губы.

– И кто ж их распускает? – спросил он.

– Да известно кто, – ответил бородач, его голос стал приглушенным, а сам он подался вперед и опасливо покосился по сторонам. – Слухи разные ходят, но будьте уверены, про короля поклеп возводит целый орден.

Говорить он старался тихо, но его каким-то образом услышали все, в таверне мгновенно воцарилось молчание, тревожное и вязкое, как ночное болото.

Тот, что со шрамом, нарушил тишину первым, он сказал, наступательно наклонив корпус вперед:

– Ты б поменьше языком болтал. А то, гляди, укоротят его.

Бородач оглянулся на него, взгляд сделался злым и ярым.

– В моих словах нет вранья, – сказал он и сжал в кулаке вилку, которая в умелых руках становится опасным оружием. – Вы развесили уши и слушаете сплетни, пока орден распускает слухи. И не только о короле и королеве.

Брови шрамированного угрожающе сдвинулись, он переглянулся с тремя сотрапезниками, те кивнули ему. Они пока на месте, но Олег уже заметил, как подобрались и напряглись, готовые в любой момент к действию.

Люсиль рядом с ним моментально затихла, как мышка, учуявшая кота, и подвинулась ближе, от взгляда волхва не ускользнуло, как она быстро спрятала под балахон нож. Савмак перед Олегом сидит, на вид спокойный, даже не смотрит на спорящих, но вены на руках уже налились, голова чуть наклонилась, все его тело готово к немедленной атаке.

Шрамированный нервно обгрыз сухую кожу с губ и спросил бородача притворно дружелюбным тоном:

– И какие же ты еще знаешь слухи?

Бородач фыркнул.

– А ты-то, видимо, в курсе. Вон как глаза блестят. Но я знаю про восстание. Знаю, что его готовят мерзкие предатели!

– Это король предатель! – рявкнул шрамированный. – Он идет наперекор благополучию народа!

Бородач вскочил, его пальцы сжались в кулаки, глаза полыхнули яростью.

– Ты наслушался сплетен! – проревел он. – Это смута! Это все орден!

– Если ты не с нами, ты против нас! – выкрикнул шрамированный и тоже подпрыгнул со стула. – Монархии должен прийти конец!

– Предатель!

– Отступник!

Бородач взревел, как разъяренный бык, и метнул в шрамированного вилку. Та впилась точно в плечо противнику, он взвыл от боли и ринулся в атаку, расталкивая столы и стулья. Двое сцепились в яростной схватке, остальные повскакивали с мест и кинулись друг на друга, таверна загудела, наполнилась треском стульев, криками и хрустом ломающихся костей.

Люсиль рядом с Олегом молчит и тихонько прижимается к нему, хрупкое тельце дрожит, а глаза полны святой веры в сильного и надежного мужчину, пускай и пастора. Савмак одним залпом осушил кружку воды и проговорил:

– Вот и поели.

Олег кивнул.

– Уходим.

Они встали и направились к выходу, но едва преодолели половину пути, как кто-то пискляво им закричал вслед:

– Эй! Куда? Платите за еду!

Ратник и волхв оглянулись, возле стола, где они сидели, с кривым от злости лицом замер парнишка-разносчик. В руке поднос, в глазах такая ненависть, вот-вот яд изо рта закапает. Савмак дружелюбно раскинул руки и произнес, стараясь перекричать вопли дерущихся и грохот:

– Золота и монет у нас собой нет, но обещаю отработать честным и добрым трудом. Я крепкий, с любой работой справлюсь. Только дела закончим, и я сам приду.

Лицо разносчика исказилось такой яростью, что Люсиль рядом охнула и спряталась за Олега, а парнишка провизжал мерзко:

– Иди ты в пекло со своим честным трудом! Кому он нужен? Цена ему грош, а ты навозная блоха! Деньгами плати, бестолочь! У нас только деньгами! Деньгами!

Олег задумчиво кивнул и вытащил изо рта застрявшую меж зубов косточку.

– Печально, когда не ценят честный труд, – проговорил он глубокомысленно. – Обречен тот мир, в котором человека ценят по его деньгам, а не делам.

Савмак покосился на Олега и сказал с напряжением:

– Пастор, не хочу тебя отвлекать. Но что-то не нравится, как он на меня смотрит.

Разносчик ткнул на их троицу пальцем и проорал комариным голосом:

– Хватайте их! Они предатели!

– Но, может, это этап взросления? – продолжал размышлять Олег вслух, потирая жесткую щетину на подбородке. – Особая инициация, как у мальчиков при переходе в роль мужчины. А у девочек – в женщины…

Трое налетели на ратника одновременно и огрели его мощную фигуру массивными табуретками. Савмак вывернулся и схватил за горло одного, пока двое других тщетно молотят его в бока.